На абордаж! - Валерий Гуминский

Плясуна решили похоронить в нескольких милях от берега, напротив скалистого и безлюдного островка, торчащего из воды как гнилой зуб великана. Впрочем, он так и назывался — Клык. Шесть флагманов, каждый под своим флагом, вышли из гавани и направились к месту, где командор найдет свое последнее пристанище.

За «Тирой» в кильватере уверенно шла «Ласка» Эскобето. Следом, распустив паруса, шли Дикий Кот, Китолов, Зубастик и Гасила. Получилось красиво. Солнце расплавленным золотом залило воды пролива, над поверхностью парили огромные альбатросы, и даже чайки присоединились к нашему эскорту, оглашая окрестности пронзительными воплями.

— Приготовить якорь к отдаче! — приказал Паскаль, как только судно вышло на траверз Клыка. Боцман Финк просигналил своим свистком команду. — Паруса долой! Якорь пошел!

«Тира» вздрогнула, заскрипев всеми сочленениями, гулко хлопнув опавшими парусами, и встала точно напротив высокой и отполированной гранитной стены, под которой яростно кипел прибой. Боцман снова поднес к губам дудку и дал пронзительный длинный сигнал, после которого палуба флагмана вздрогнула от топота ног. Команда торопливо выстраивалась вдоль правого борта, образовав небольшой промежуток, где находилась широкая доска с лежащим на ней Плясуном в зашитой парусине и с ядром, привязанном к ногам. «Морскому гробовщику» — парусному мастеру — было заплачено из корабельной казны за процедуру зашивания тела в своеобразный саван и подготовку к погребению. И он сделал все как полагается. Настоящий профессионал.

— Командор, такого на моей памяти не было, — тихо сказал Паскаль, глядя с мостика на суету. — Можешь мне пояснить, зачем устраивать пышные похороны? Жизнь пирата ничем не отличается от жизни дикого зверя. Сбросили в воду без всяких затей — и пошли в кабак ром хлестать.

— Плясун был опасным противником, — ответил я, глядя на приготовления экипажа, а заодно посматривая на замершие флагманские корабли командоров. — Не самым лучшим человеком. Своего добивался коварством и хитростью. Но он заслужил такие похороны.

— Ты сделал это ради своей цели, — догадался подшкипер. — Тебе нужны лояльные люди для нападения на караван. Думаю, даже Финк переменит сегодня свое мнение. Но все равно, Игнат, будь осторожен и не пускай боцмана за спину.

— Спасибо за предупреждение, — кивнул я, подумав, что сам Паскаль с радостью разделается со мной, если налет на караван не удастся. Но я не дам никакого шанса этим парням. На корабле останутся только самые верные люди.

— Приспустить флаг! — рявкнул Паскаль. — Вынести доску на шканцы!

Штандарт Лихого Плясуна дрогнул и пополз вниз. То же самое проделали остальные флагманы. Несколько матросов подхватили доску с Плясуном и поместили ее на специально оборудованный помост, возвышавшийся над бортом. Вперед выступил какой-то бородатый пират в линялой морской робе, и над палубой разнесся чистейший звук заунывного напева. Я удивился про себя, не подозревая, что Лихой Плясун был набожным. Какой религии он придерживался — история умалчивала. Но местный «капеллан», как я обозвал пирата в робе, хорошо провел молитву, после чего махнул рукой и отступил в сторону. Плясуна покрыли черно-зеленым штандартом с одним скелетом, без девушки. Скорее всего, изначально этот штандарт и был главным на флагмане.

Звонко и протяжно пропел горн. Звук прощального сигнала пронесся над поверхностью моря. Казалось, даже чайки перестали орать. Доску приподняли, и тело Плясуна, скользнув по гладко оструганной поверхности, скользнуло вниз из-под штандарта. И тут же корпус «Тиры» содрогнулся от залпа пушек. Следом за нами громыхнули пушки флагманских кораблей архипелага Керми.

Паскаль внимательно смотрел за происходящим. Как только Плясун полностью погрузился в воду, он крикнул:

— Поднять флаг!

Как-то неожиданно похолодало. С норда подул пронзительный ветер, гулко захлопал штандарт, потемневшие волны с яростью набросились на отвесные стены скалистого острова. Пора было возвращаться в гавань.

* * *

— Хотел бы узнать, к чему такие почести Плясуну? — проворчал Гасила, когда компания фрайманов зашла в блокгауз и стала рассаживаться за столом, накрытым для поминального обеда. Телохранителей в дом не запустили, как и моих штурмовиков вместе с доном Ансело. Даже Тира осталась в своей комнате, а прислуживать нам готовились несколько рабов. Кухарки тоже никуда не уходили. Мало ли что приспичит страшным корсарам: целиком зажаренного поросенка или маринованные щупальца осьминога. Как бы не осерчали за нерасторопность.

— Плясун был дерьмом, как и все мы, — поддержал его Зубастик, хищно поглядывая на ряды бутылок с «Идумейским». — Не стоило разыгрывать спектакль перед толпой. Никто из них не возрыдал после того, как тело командора поглотило море. Чего молчишь, Игнат? Рассказал бы, в чем твоя затея?

— Садитесь за стол, уважаемые фрайманы, — не стал я разводить спор на ровном месте. — Помянем душу упокоенного Плясуна, закусим и поговорим о делах наших суетных и неотложных.

Командоры оживленно заговорили и стали рассаживаться за столом. Я занял место в торце, где раньше сидел Плясун как хозяин форта, вдруг ощутив накатившую усталость от всего происходящего. Хотелось уже сегодня ночью сбежать с чертова архипелага вместе с Тирой. Но удалось погасить ненужные сейчас эмоции. Слишком много препятствий стоит перед нами, и каждое из них несет смертельную опасность.

Я дождался, когда фрайманы утолят голод и выпьют по паре кружек хорошего вина. На сытый желудок люди становятся добрее и восприимчивее к словам. Так их легче склонить к нужному решению.

— Уважаемые! — я встал и вскинул вверх руку с кружкой. — Проводить вашего друга и верного соратника по вольному братству большая честь для меня. Я занял место Плясуна по праву, и никто из вас не станет меня обвинять в нарушении кодекса чести, правильно?

— Валяй дальше, — лениво бросил Зубастик, поглядывая на Китолова, который тщательно обгладывал баранью косточку. — Я слышал, ты замышляешь какое-то прибыльное дельце. Хотелось бы услышать…

Китолов поднял голову, посмотрел на меня и кивнул с холодным блеском в глазах.

— Сами этого хотели, поэтому чиниться особо не буду, — я пожал плечами и сделал пару глотков. До чего же хорошее вино! Куда приятнее аксумского дерьма! Нет, я подозреваю, что в жаркой стране делают великолепные напитки, но они недосягаемы на Керми в силу своей запредельной стоимости. — Я решил атаковать «золотой караван» силами своей флотилии и с помощью еще нескольких командоров. Поэтому обращаюсь к вам, Зубастик, Гасила, Китолов. Вы с нами или будете продолжать трусливо выслушивать запреты выживших из ума Старейшин?

— Выбирай слова, мальчишка! — вскочил Зубастик и выхватил кинжал. С размаху всадил его в крышку стола. — Кого трусом посчитал?

— Сядь, болван! — я придал голосу столько металла, что Эскобето с одобрением хмыкнул, но предпочел пока наблюдать за развитием ситуации. — Не порти стол. Сказал то, о чем вы сами себе признаться не можете. Подчинились старым пердунам, которые тянут с вашей законной добычи десятину и живут на подачки королевской короны. Они хохочут над вами, закрывшись на Мофорте, и всячески мешают совершить настоящее мужское дело: раздолбить чертов караван и взять столько золота, что хватит создать на Керми свободную республику.