Тайна раджи - Хари Нараян Апте

— Вы хотите знать, что он получит? — медленно проговорил Шакалаян. — Ничего. Он будет помогать только из дружеских чувств.

Ракшас рассмеялся:

— Как вы можете рассчитывать на бескорыстие Селевка? Нет, я не верю, что вы так думаете! Тогда к чему весь наш разговор? Селевк — человек, который желает многого. Он хочет захватить Магадху. И неудивительно, что он согласился помочь вам.

— Ну и что же, даже если это так? — сказал Шакалаян.

— Как что же?! Хотите узнать, что из этого получится? — резко ответил Ракшас. — Вы и в самом деле забыли, что греки хотят подчинить всю Индию? Неужели вы не знаете, почему они оставили у власти Парватешвара? А зачем они дали ему солдат, вам тоже неизвестно? Во всяком случае, какие бы цели ни были у этого человека, они враждебны нам.

— Почему же? Однако если невозможно самому…

— Замолчите, преступник! — вскричал министр. — Что это вы говорите? Если сам не в силах действовать — проси помощи у соотечественников. А вы хотите позвать чужих.

— Я не вижу другого пути, — тихо сказал Шакалаян.

— Ждать — вот путь. Другого выхода пока нет.

— Так, значит, нельзя рассчитывать на вашу помощь?

— Нет! Я хочу мстить за смерть раджи и свой позор, но никогда не попрошу помощи у этого Селевка. И не приму ее, если он ее предложит. Это было бы несчастьем для Магадхи.

— Но у наместника нет дурных намерений. Он только хочет помочь Малаякету отомстить за позор его отца. Сам же Селевк ничего для себя не ищет.

— Было бы дерзостью сказать, что вы не разбираетесь в государственных делах. Я так не говорю и даже не думаю. Вы все понимаете, но вы служите грекам. Даже если эти варвары покорят Индию, вы решите, что так и должно быть. А я не хочу, чтобы в Магадхе правили греки или их слуга. Мне известно, что Парватешвар и Селевк давно стремятся захватить страну. Трон Магадхи — вот их мечта.

— Значит, пусть Магадха остается в руках этих убийц?

— Да. Хуже будет, если она попадет в руки греков или их прислужников.

— Я не ожидал, министр, что вы скажете эти слова. Мне казалось, вы сразу придете к нам на помощь. Но, судя по всему, у вас другие цели.

— Вы, должно быть, думаете то же самое. Но вы служите грекам, и у вас нет выбора. Однако даже вам не следует желать, чтобы Магадха оказалась под властью варваров.

— Да, но как преданный слуга Нандов может хотеть, чтобы страна оказалась в руках убийц всего царского рода?

— Я слуга Магадхи. И не думаю, что она должна погибнуть потому, что погиб царский род.

— А почему Магадха погибнет, если ее завоюет Малаякет? Ведь он арья, не так ли?

— Да, арья, но такой арья, который считает зачесть служить завоевателям.

— И поэтому страна попадет под власть греков?

— Конечно! Тот, кто помогает на охоте, всегда берет свою долю. А то и всю добычу. И Селевк своего не упустит. Он поможет Малаякету захватить страну, а потом разделается с ним. Александр не хотел жить в нашей стране, он ушел, оставив своих наместников. А Селевк будет здесь. Он сам хочет стать императором. Не будь раджа Дханананд так легкомыслен, Селевка давно бы оттеснили за Пенджаб и Кашмир. Магадха господствовала бы повсюду.

— Почему же это невозможно сейчас? — спросил Шакалаян. — Малаякет возьмет власть, а потом прогонит Селевка.

— Всё испытываете меня, — улыбнулся Ракшас. — Неужели вы думаете, что Селевк станет терпеть какого-то Малаякета? Он тут же отстранит его от власти.

— Мне кажется, в ваших словах нет ни капли здравого смысла, — ответил Шакалаян. — Закончим этот разговор. Скажите только, если Малаякет и Селевк прибудут сюда, вы поможете тому, чтобы народ Паталипутры восстал против Чанакьи и Чандрагупты?

— Нет! Как бы я ни ненавидел этих людей, я никогда не помогу варварам захватить Магадху. Народу я могу помочь, если начнется восстание, но буду бороться против греческих сатрапов. Я не изменник и не думайте, что я предам свою страну. Уезжайте к себе. А с этими греками нужно держаться поосторожнее. Положишь им палец в рот — отхватят руку.

Шакалаян испытывал удивление и досаду. Он не решился продолжать разговор и вскоре ушел вместе со своим спутником.

Чанакья сидел у себя в хижине и разговаривал с Сиддхартхаком. Судя по выражению его лица, брахман был несколько удивлен. В разговоре наступила пауза, потом снова заговорил Чанакья.

— Сиддхартхак, — произнес он, — ты уверен, что Ракшас ни о чем не догадался?

— Совершенно уверен, — ответил тот. — Кроме того, я просил Шакалаяна ни в коем случае не говорить, что меня к нему послали вы. Шакалаян ничего не сказал. Я же сидел молча и слушал их разговор. Я опасался произнести хоть слово, боялся, что Ракшас узнает меня. Мне казалось, что он может что-то заподозрить. Но теперь ясно, что Ракшас не догадался, кто я такой. Он был поглощен разговором с Шакалаяном и ни на что больше не обращал внимания. Министр, должно быть, подумал, что я переодетый слуга посла.

Чанакья сначала слушал очень внимательно, но как только понял, что министр ничего не заподозрил, потерял интерес к тому, что говорил монах, и стал думать о другом.

«Да, Ракшас… — думал брахман, — говорят, что я неплохой политик, но тут я ничего не могу сделать. Ты сильнее меня. Окажись я на твоем месте, я тотчас отправился бы к Малаякету и помог грекам захватить Магадху. И не успокоился бы до тех пор, пока не уничтожил своих врагов. Я не стал бы думать о том, что страна окажется во власти варваров. Меня бы это не смутило. Именно такой человек, как ты, преданный и твердый, и нужен Чандрагупте».

Чанакья был так занят своими мыслями, что не заметил, как начал говорить вслух, совсем забыв о Сиддхартхаке, который сидел рядом. Монах некоторое время молчал, обдумывая то, что ему хотелось сказать, что просилось на язык.

— Почему вы стремитесь сделать министром Чандрагупты Ракшаса? — спросил он. — По правде говоря, более недальновидного советника не сыскать. Ведь он ничего не знал о заговоре, а все происходило у него на глазах. Какой же из него министр? А вы такой опытный политик! Зачем Чандрагупте другой помощник? Нет, на мой взгляд, в министры Ракшас не годится.

Слова Сиддхартхака вызвали у Чанакьи улыбку.

— Ты ничего не понимаешь, — сказал брахман. — Я сдержал свое слово — сделал царем Чандрагупту и уничтожил Нандов. Что же, теперь я так и буду находиться около этого юноши? Мне пришлось делать то, что недостойно брахмана. Я уйду в Гималаи, чтобы смыть этот грех, и буду совершать покаяние в пещере. А то и в будущих рождениях останусь таким же жестоким. Хватит с меня. Довольно преступлений. Убит царь, убиты его дети, погибла несчастная женщина. А сколько было бесчестных поступков, сколько лжи! Да и раджа, который сейчас на троне, вовсе не обязательно всегда будет благоволить ко мне. Он рано или поздно решит, что я могу его тоже убить. Поэтому лучше убраться отсюда подобру-поздорову. Для себя я ничего не ищу. Денег мне тем более не нужно. Я дал клятву отомстить за оскорбление и сдержал ее. Теперь я хочу только одного — увидеть, как Всевышний покарает греков. И сейчас время для этого настало. Если Ракшас не откажется, все так и случится. Нужно только его согласие. Министр — человек верный. И я уйду спокойно после того, как он пообещает помогать Чандрагупте.