Спасательный круг - Цвейг

боролся за главенствующую роль, желая лишь одного. Сдаться. И на последнем развороте Корделия сдалась. Она позволила Майклу вести, но весь её вид говорил о том, что направляет именно она. Показывала, что один лишь её взгляд, слишком открытый, томный, с весёлой провокацией и безумным желанием, мог заставить его поменять направление. И Лэнгдона вело страшно от их движений. Бог знает, чем это обернулось бы, не будь вокруг несколько пар лишних глаз. Ведьма была бы прижата к первой попавшейся поверхности, совершенно голая и явно стонала бы. Громко и умоляюще. Определённо. Майкл быстро, едва заметно прижал её чуть сильнее, чем нужно, провёл пальцами по рёбрам, едва-едва задевая грудь, заставив ведьму совершенно неосознанно закусить губу, а потом отпустил, но лишь для того, чтобы вновь потянуть на себя и уронить к полу в своих руках, пряча от прочих взглядов. Чтобы можно было прижаться к ней на мгновение крепким стояком и прошептать на ушко: «С удовольствием посмотрел бы, как ты кончаешь, милая».

И чёрт, кровь в теле Корделии сейчас приливала вовсе не к голове. Эта наглость, грубость, но осторожность и нежность в каждом его движении злили, подстёгивали и чертовски возбуждали. Она чувствовала себя ведомой, слабой, лишь его частичкой, и она соврёт, если скажет, что ей это не нравилось. Но ведьма черта с два покажет ему это. Девушка неожиданно вновь взяла на себя ведущую партию, прошептав: «Малыш, я бы поспорила с тобой на эту тему, но судя потому, как сильно ты меня хочешь, не думаю, что ты продержался бы и минуты», — она сексуально облизнулась, и как же хорошо, что танец закончился.

Ладони покоились на осиной талии, а её ладошки упирались ему грудь. Красные и заведённые до предела, они судорожно глотали воздух под бурные аплодисменты даже тех, кто собирался победить. Разумеется, показав такое, Корделия и Майкл за пояс заткнули всех и поставили точку в своих метаниях. Перед самым окончанием танца он закружил её, поднимая на руки, показывая, насколько ему легко с ней.

* * *

Они смотреть друг на друга не могли. Все чувства были оголены и вложены в танец, поэтому сейчас делать вид, что они не провоцировали друг друга, было невозможно. Майкл, в отличии от ведьмы, остался в зале, но лишь для того, чтобы не дать себе волю на тело Корделии. Но выдержать такое напряжение было не под силу. Надоело.

— Делия, — он крикнул ей вслед, застав в пустом коридоре. Девушка остановилась и развернулась. Мужчина посредством трансмутации мгновенно оказался слишком близко к ней, загоняя в тупик, когда упёрся руками в стену по обе стороны от её головы.

— Майкл? — бархатистый голосок стирал все грани в его голове. Он долго, тяжело дыша всматривался в её шоколадные, потемневшие от чего-то глаза, решаясь на что-то. Плевать.

Антихрист впился в её губы раскалённым тягучим поцелуем.

Штиль

Комментарий к Штиль

Слишком мило и безветренно. Не кажется ли вам, что пора поесть стекла?)

Я готова сдаться тебе. Ты холодный, горячий, больной. Ненавижу то же в себе. Не оставляй меня, милый, родной.

Она не заметила, как обвила руками его шею, сокращая дистанцию до минимума. Не заметила, как пылко ответила, как томно простонала в поцелуй. Майкл прижал её к себе, когда руки по-хозяйски устроились на талии. Он целовал настойчиво, страстно, со всей свойственной ему юношеской прытью. И ведьме, которая много лет отталкивала от себя мужчин, казалось, что его напористые губы на её податливых — лучшее чувство в её жизни. Антихрист терял голову от одного лишь осознания, кого он целует. О, Верховная изумительно целовалась, прытко отвечая, слегка покусывая его губы. Ему ни на секунду не хотелось это прекращать, потому что губы Делии были живительным соком. Горячие, сочные, с привкусом вина и секса. Майкл пытался прижать её к себе ещё крепче, крепче, крепче, чувствуя долгожданную отдачу, заполняя лёгкие запахом весны и удовольствия. Почувствовав, что ведьма хочет отстраниться, он сменил страсть нежностью, мягко обхватывая её раскрасневшееся лицо ладонями, поглаживая щёки большими пальцами, не сдержав голодного стона. Девушка зарылась пальцами в его волосы, слегка оттягивая. Антихрист углубил поцелуй, потом оттянул её нижнюю губу, медленно, наслаждаясь и аккуратно, боясь спугнуть, поцеловал щёку, подбородок, наконец, спускаясь к белой шее. Он обхватывал губами мочку ушка, горячо выдыхая, как безумный, не торопясь, кончиком языка проводил влажную дорожку от ключиц к губам, вновь захватывая их в плен. Делия горела, плавилась, и так чертовски по — блядски стонала, хоть и старалась не показывать этого так откровенно, что Майкл невольно прибил её к стене, припечатывая её руки над головой. Ей тоже не хотелось этого прерывать, потому что запах миндаля и крепкого кофе, исходящий от него, дурманил разум, а губы, что казалось, не оставили на шее ни одной пропущенной клеточки, разгоняли кровь по венам. Господи, как давно она не трахалась, чёрт возьми! Всё её нутро позорно желало запрыгнуть на него прямо здесь, отчего девушка нещадно краснела и закусывала губы. Ведьма собрала всю волю в кулак и томно, умоляюще прошептала, чувствуя, что ещё чуть-чуть — и всё пропало.

— Майкл, — задыхаясь, — мы не должны… Перестань, прошу тебя, — вопреки собственным словам, она продолжала отвечать на поцелуи, сама прижимаясь ближе, потому что тело просто не слушалось, и вся надежда была на благоразумие Антихриста. Он укусил её в шею, властно, вырывая очередной стон напоследок и с трудом отстранился.

— Кайфоломщица, — он дышал часто и прерывисто, прижимаясь свои лбом к её, стараясь держаться нижней частью подальше от её разгорячённого тела, потому что всё, чего сейчас хотелось — задрать её платье, поднять над полом и усадить на свой член. Делия выглядела откровенно готовой к этому, и сохранять самообладание помогали лишь искренние чувства, среди которых было уважение. — Ты, — говорить было невероятно тяжело, в глазах читалось лишь полнейшее безумие, — хоть. Представляешь. Как. Это. Блядь. Хорошо.

Антихрист уткнулся ей куда-то в ключицу и пытался успокоиться. Ведьма, что привыкла не терять самообладания, гораздо быстрее взяла себя в руки и обняла его, тихонько массируя голову, отчего мужчина едва ли не замурчал.

— Майкл, я, — она чуть отошла от него и внимательно посмотрела. Он видел все её чувства: стыд и вину. Вину за собственные желания, вину перед ним и стыд за то же самое.

— Не говори ничего, Корделия, — девушка давно подметила, что если Антихрист зовёт её полным именем, значит, злится. — Я знаю всё, что ты хочешь сказать. Что