Кроме нас - никто - Сергей Самаров

Но вопрос решила боевая машина пехоты. Расстреляв внизу трех оставшихся «духов», она стремительно приближалась к «уазику». Одного выстрела легкой пушки, совершенного с ходу, хватило, чтобы разворотить борт грузовика. «Духи», кто не пострадал от пушки, стали выпрыгивать из кузова. Им, естественно, было не до стрельбы. А спецназовцы, наоборот, момент не могли не использовать и теперь уже, воспользовавшись паникой среди душманов, стреляли прицельно и не торопясь спрятаться после очереди.

Но дело было уже сделано и без того…

В плен захватили четверых. Двое из них оказались ранены, и Доктору Смерть нашлась работа. Но с перевязкой он покончил быстро. И даже сделал каждому из раненых по уколу парамидола из шприц-тюбиков, чтобы не сильно страдали от боли. Время терять не хотелось, потому что, как изначально предполагал майор Солоухин, на ликвидации засады, которая сама попала в засаду, дело не должно было бы кончиться. Цепочка должна протянуться от засады к полковнику Омару, а от полковника к имаму Мураки.

– Торопимся, ребята, торопимся… – подгонял майор спецназовцев. – А ну-ка, это у нас что за тип такой?

Душманы обнаглели настолько, что один из пленных, уверенный в своей безнаказанности и в успехе засады, предназначенной для одного генерала и двух солдат охраны, был в полевой форме капитана афганской армии. Майор Солоухин вытащил у него, скованного наручниками, из кармана удостоверение офицера следственного отдела ХАДа.

– Приятно познакомиться… Значит, капитан Рузай…

– Вы за это ответите! Вы без всяких оснований напали на сотрудников службы безопасности… Это не останется безнаказанным…

Формально он был прав. Именно поэтому операцию нельзя было останавливать на достигнутом – середина, как известно, никогда не является результатом, какой бы успех она ни принесла. А при отсутствии конечного результата спецназовцы могут быть признаны виновными в нападении. При нынешних натянутых отношениях с ХАДом это может попортить нервы и репутацию многим, в том числе и новоиспеченному генералу.

Капитан Рузай оказался единственным из афганцев, кто разговаривал по-русски. Остальные были людьми, как показалось, простыми, и их руки умели обращаться только с сельскохозяйственными орудиями и, естественно, с автоматом, но никогда, похоже, не держали ни книги, ни пера. И в продолжении операции помощи спецназовцам оказать не могли.

– Заканчивайте, как планировали! – скомандовал Солоухин. – Дорогу расчистите. Мало ли, машины пойдут…

Расчисткой дороги командовал старший лейтенант Вадимиров. Перед тем, как дать команду, он не поленился и забрался в кузов грузовика. Вернулся оттуда с добычей. Длинноствольная снайперская винтовка с глушителем.

– Щеткин! Держи трофей… Спецзаказ для тебя…

Ефрейтор осмотрел находку с горящими глазами.

– Товарищ старший лейтенант… Здесь всего один патрон. Девять миллиметров. Может, там есть? – Щеткин кивнул на кузов.

Владимиров еще раз перебрался через задний борт. На сей раз вернулся почти сразу.

– Держи… – один за другим бросил снайперу два коротких рожка-обоймы. – По десять, кажется, патронов.

– По десять… – подтвердил ефрейтор.

БМП не потребовалось много времени, чтобы освободить дорогу и сбросить с обрыва грузовик. Там, внизу, он будет смотреться естественно пострадавшим, и никто не разберет, что борта разбиты не во время падения, а во время обстрела. Если, конечно, после падения от бортов хоть что-то останется…

Чтобы сбросить с обрыва пикап, даже к услугам боевой машины не прибегали. Просто солдаты переключили передачу на нейтральную, взялись вчетвером, уперлись и столкнули машину. Пикап летел не менее красиво, чем грузовик, только грузовик не задевал нижнюю ленту серпантина, а пикап упал на нее, дважды перевернулся и продолжил падение по следующему склону. Ниже дороги уже не было.

Пленных распределили быстро. Троих простых душманов связали, заклеили им пластырем рты, чтобы не договаривались между собой о том, что им говорить на предстоящих многочисленных допросах – благо, пластыря у Доктора Смерть нашлось достаточно, и бросили на пол БМП. Особо не церемонились даже с ранеными. Последнего пленного, капитана Рузая, уважили и определили на почетное место в «уазике» – посадили в середине на заднее сиденье, и по бокам от него пристроили старших лейтенантов Вадимирова и Семарглова. Младшего сержанта радиста Савельева, уже вызвавшего вертолет с десантниками для оформления результатов боя и вывоза трупов, и снайпера ефрейтора Щеткина с двумя снайперскими винтовками пересадили на приставные сиденья в багажнике. Доктор Смерть занял свое уже привычное место спереди справа – только там, не считая водительского места, помещались его длинные ноги. За руль сел сам майор Солоухин.

БМП под командованием капитана Топоркова оставили дожидаться прилета вертолета, и только потом приказали отправиться в часть, чтобы сразу приступить к допросу пленных. Переводчик был предупрежден заранее и ждал.

«Уазик» же, как только сменили пробитое пулями колесо, поехал вперед, в горы. Майор Солоухин знал недалеко поворот в ущелье, где намеревался ненадолго остановиться. Защитные бронежилеты не сняли, но раздвинули, чтобы увеличить обзор, сразу в нескольких местах. Самую большую щель сделали спереди, чтобы майору Солоухину было удобнее ехать по горной дороге.

– Если я через полчаса не позвоню полковнику Омару, вас ждут большие неприятности… – предупредил капитан Рузай.

– Можно подумать, что, если он через полчаса позвонит, нас ждут большие приятности… – раскатисто рассмеялся Доктор Смерть.

– О том, что приятно или неприятно, господин капитан, забудьте… Ваше положение такое, что не дает вам права выбора. Выбор в данном случае остается только и исключительно за нами… – Двигатель урчал сильно, но работал исправно. Стальной лист, вставленный под решетку капота, уберег радиатор от пробоин. И майору Солоухину не приходилось кричать, как в вертолете, чтобы капитан Рузай услышал его. – Впрочем, есть выбор и у вас, признаю свою ошибку. Но выбор не слишком велик – будете вы с нами сотрудничать или нет. Это может быть зачтено вам как смягчающее вину обстоятельство. И тогда вас, может быть, не расстреляют…

– О чем вы говорите! – возмутился Рузай. – Подумайте лучше о своем положении…

– Капитан, кажется, еще не осознал своего положения… – заметил Доктор Смерть. – А напрасно, мне кажется. Его положение почти безвыходное. Вместо выхода маленькая щелочка. Сможет в нее протиснуться – выживет… Не сможет – погибнет, если мы не протолкнем… Мы имеем, честно говоря, возможность это сделать… А не получится, бедные родители капитана будут долго его оплакивать, но не будут иметь возможность сходить к нему на место погребения… Это старикам особенно тяжело… Морально тяжело…

– Вы слишком многословны… – угрюмо сказал капитан. Ему, при его подавленном настроении после проваленной операции, которой капитан, скорее всего, и командовал, явно не хотелось слушать чужие разглагольствования. Тем более что они с таким смаком разжевывали его будущность. И будущность не сладкую.