Быть Джоном Ленноном - Рэй Коннолли

себя жалкими школьниками — его аристократическое произношение демонстрировало, что он стоит на много ступеней выше их на социальной лестнице. Однако за последний год их отношения изменились. Он забавлял их рассказами о том, как работал с Питером Селлерсом и что пережил, пока в конце Второй мировой войны служил офицером в Воздушных силах Королевского военно-морского флота, а заодно и о своем детстве. Зря они думали, будто он родился у образованных состоятельных родителей. Его отец был плотником на лондонской Холлоуэй-роуд — самый что ни на есть рабочий класс, — а мать во времена Великой депрессии пошла мыть полы, чтобы свести концы с концами. Никто из родителей не имел отношения к музыке, но по какой-то причине у них дома стояло старое пианино, и в детстве Джордж сам научился играть. Когда позже он стал брать уроки игры на фортепиано, оказалось, что у него абсолютный слух.

— Но как же ваш аристократический акцент, Джордж? — изумились они.

И он объяснил. В шестнадцать лет он решил записать для себя пластинку с музыкой в стиле Дебюсси, которую сочинил сам, и отправился в небольшую частную студию. Все шло хорошо, пока он не послушал запись — и не услышал впервые свой собственный голос, когда объявлял, что собирается играть. Только тогда он понял, что у него страшный акцент кокни.

С этого момента он понял: хочешь добиться чего-то в музыкальном мире — придется изменить свой акцент и заговорить словно диктор BBC. Что он в конце концов и сделал. О том, впечатлило ли битлов его признание, история умалчивает.

Мартин родился в 1928 году, так что был на поколение старше их, и был управленцем, а в этой сфере акцент был важен. Для Beatles все было по-другому. К отчаянию Мими, Джон теперь даже не пытался уменьшить свой ливерпульский скауз — наоборот, он его намеренно усиливал, особенно когда выступал на телевидении. На протяжении всей своей карьеры он стойко, словно солдат, будет держаться за то, чтобы не утратить свою манеру речи, а может, и преданность своему рабочему происхождению (пусть во многом воображаемому). «Мы были первыми певцами из рабочего класса, которые остались рабочим классом… и не пытались изменить свой акцент… на который в Англии смотрели свысока», — настаивал он. Точнее было бы сказать, что он сделал себя «профессиональным ливерпульцем».

По иронии судьбы, к концу 1963 года влияние Beatles привело к пересмотру взглядов в Британии на сам скауз. Еще несколько месяцев — и быть ливерпульцем станет даже модно.

Если большую часть первого альбома битлы записали за один день, то второй, «With The Beatles», создавался шесть месяцев и был совершенно осознанным и продуманным шагом вперед. Стиль возобладал уже на конверте, фотографию для которого сделал Роберт Фримен в августе прошлого года и на котором, в монохромном стиле Астрид, красовались лица четверки в естественном полумраке гостиничного коридора. Конверт для их первой пластинки ваяли в спешке на лестнице в штаб-квартире EMI в центре Лондона; но с этого момента современная мода молодежного искусства будет проявляться во всем, что коснется группы. Они установили музыкальное направление, а теперь определяли визуальную подачу пластинок, — и тот же стиль немедленно копировали группы-конкуренты. Теперь уже Beatles стали лидерами новой поп-культуры.

Что до музыки, то половину песен для второй пластинки составили кавер-версии их любимых американских хитов в стиле ритм-энд-блюз. Джон решил спеть «Please Mr. Postman» группы The Marvelettes, «Money (That’s What I Want)» Баррета Стронга и, самое главное, «You’ve Really Got A Hold On Me» группы The Miracles, а Джорджу отдали «Roll Over Beethoven» Чака Берри. Но стиль записи изменился: Джордж Мартин показал им, сколь эффективным может стать удвоение вокала. «Мы на том альбоме себя до смерти удвоили», — вспоминал Леннон.

Помимо того что он стал их продюсером, Джордж Мартин внес еще один вклад. Может, он и не интересовался рок-н-роллом, но в присутствии Beatles превратился в виртуоза буги-вуги на фортепиано. Битлов могло быть лишь четверо, но в записи третьей песни на второй пластинке участвовала пятерка музыкантов.

Синглом не стала ни одна из шести новых песен Леннона и Маккартни, хотя «All My Loving» Пола, очередная «весточка», окажется одним из его самых больших хитов в исполнении многих других артистов. Для Джона знакомой территорией стала «It Won’t Be Long», с ее антифонным строем. «I Wanna Be Your Man» вышла проходной, и ее они с Полом сперва отдали Ринго, а потом, проникшись душевным веянием «все рокеры — одна семья большая», подарили группе The Rolling Stones. С последними они повстречались в клубе «Crawdaddy»[53] в лондонском Ричмонде после телесъемки в Теддингтонской студии, находившейся неподалеку. Позже они ехали на такси через центр Лондона и вдруг заметили Эндрю Луга Олдэма, импресарио The Rolling Stones, выскочили из машины и отправились с ним в Сохо, в студию Trident, где обнаружили, что музыканты изо всех сил пытаются придумать что-нибудь для своего второго сингла. Песню «I Wanna Be Your Man» двое битлов еще не завершили, но быстро все обсудили, дописали стихи — и оставили The Rolling Stones первый билет в двадцатку лучших в Великобритании.

Джон всегда хорошо с ними ладил, особенно с Китом Ричардсом и Брайаном Джонсом, несмотря на то что скоро фанаты сочтут их соперниками. И все же не настолько он их любил, чтобы отдать им какую-нибудь песню Beatles получше. Он был не дурак.

Пластинка «With The Beatles» вышла в пятницу, 22 ноября 1963 года. В ту ночь они играли в Стоктон-он-Тис, и прямо перед их выходом на сцену просочились новости, что в Далласе убили Джона Ф. Кеннеди, президента США.

Позже в тот же вечер вся четверка битлов вместе с музыкантами из других групп в их туре собрались у телевизора в фойе отеля. Как и много где той ночью, почти никто ничего не говорил.

Через неделю, когда «She Loves You» все еще находилась на вершине чартов после беспрецедентного трехмесячного пребывания, вышла «I Want To Hold Your Hand». Джон мог напускать туману, когда говорил о том, как были написаны многие его песни, но об этой он помнил. Ему она нравилась. В то время он остановился в гостинице на лондонской Рассел-сквер и отправился работать с Полом в дом родителей Джейн Эшер на Уимпол-стрит, где Пол тогда жил. «Мы были внизу, в погребе (так, вероятно, он назвал подвал в доме Эшеров), играли на пианино… и у нас родилась строка: «Yeah, you got that something»[54], и Пол