Синий ветер каслания - Юван Николаевич Шесталов

онемел. В краю манси девушки другие. И они любят нежную летнюю воду, и они любят плавать веселыми рыбами. Да только не на глазах всей деревни, а где-нибудь в сторонке, подальше от любопытных.

В кино Сергей видел цветные южные пляжи. Там женщины и мужчины, как жирные гуси, сбросившие перья, лежат на песке. Странно. Но все же понятно. Юг. Море… А здесь, на берегу таежной Сосьвы, где жужжат комары, Сергею это показалось диким. «Никакая она не богиня!» — подумал он, охваченный каким-то неясным чувством. И побежал прочь от берега. Сосновые ветки хлестали по лицу, трещал сухостой под ногами, звенело вечернее небо в ушах.

Однажды утром Сергей ехал с ночной рыбалки. Кал-данка его двигалась по спокойной глади реки еле-еле. Она была полна рыбы. Золотые язи сияли под лучами большого утреннего солнца. Серебряной чешуей сверкали сырки, мясистые муксуны и даже нельма. Улов оказался на редкость удачным. Всю короткую летнюю ночь Сергей слышал трепетный треск воды и выбирал рыбу из сетей. Был он словно в каком-то богатом сказочном мире. В белом сумраке июльской ночи плескались рыбы. Они без устали шли в его сети. Он их выбирал, и казалось, нет им конца. «Все же, наверное, хорошая примета, когда к человеку идет рыба, — подумал он. — Не всякая черная мелочь вроде ершей, окуней, чебаков, а рыба настоящая, белая!..»

Довольный уловом, он не спеша то поднимал, то опускал в воду весло. Весло у него было голубое, разрисованное узорами. И легкую лодочку-калданку он сам разукрасил цветным мансийским орнаментом. Теперь она, полная рыбы, тяжело плыла по течению. Разморенный и усталый, пригретый утренним солнцем, он задремал. Волшебный мир опять плыл перед ним, как в сказке, которую он слышал от старика Ильли.

В спокойной заводи, расчесывая золотые волосы, сидела Она. Нет! Не Светлана, а сказочная Миснэ. Не таежная богиня, а Водяная Миснэ. Увидев его, она нырнула в воду. Лишь волосы ее колышутся да гребень плавает. «Чего они все убегают от меня? — думает Сергей. — Страшный я такой, что ли?» Наклонился к воде, взял гребень и в карман положил. Сделал все так, как в той сказке. Вдруг почувствовал, что лодка стала еще тяжелее. Оглянулся назад: на корме сидит девушка удивительной красоты. Это была сама водяная царевна. Платье ее переливалось золотистыми чешуями язей. Косы ее сверкали серебряными струями. Глаза ее туманились вечерними озерами. Вся она сияла, как вода на солнце. «Сама водяная царевна захотела плыть с человеком в одной лодке — в одну жизнь. Хорошо или плохо это? — думал во сне Сергей. — К счастью или к горю это? И смогу ли я быть достойным ее?»

Водяная Миснэ, спокойная и ясная, как плес, как утро, сидела на корме калданки и улыбалась ему загадочной улыбкой. Она не походила на Светлану. Она казалась ему близкой и доступной, как рыба, вода, тайга…

От легкого толчка калданки о дерево, которое торчало из воды, Сергей проснулся. Кружились струи, сияло солнце, и совсем невдалеке виднелась деревня. Там девушка с коромыслом на плечах несла ведра с водой. Недалеко от берега дымилась баня. «Кто в такую рань растопляет баню?» — подумал почему-то Сергей.

Но это была реальная жизнь, со всеми странностями и непонятностями. И в лодке лежали настоящие рыбы. Не было только той сказочной Миснэ, которая только что приснилась Сергею…

Не решался Сергей заговорить с геологами, ждал, когда они начнут собираться в тайгу. Но геологи не спешили. И решимость Сергея становилась все зыбче, и все реже приходил он на берег. Кончилось лето, и белые северные ночи сначала потускнели, потом словно оделись в черный бархат, стали темными, длинными. Наступило время сборов в школу. Старшеклассники скоро поедут в Березово. Снова уроки, книги, любимые учителя. Хорошо! Только мать почему-то не понимала этого. В прошлом году она не пускала его в школу.

— Сынок, тебе уже семнадцатый год, — говорила она со слезами в голосе. — Останься! Зачем сидеть с книгами? В твои годы отец приносил не только серебряную рыбу, но и золотой зверь не уходил от него. Как ты можешь не повторить дорогу отца? Зима придет. Снежок выпадет. Оживет тайга. Следами зверей заиграет. Веселым собачьим лаем зазвенит. Ты не сможешь не пойти на зов тайги. Я знаю. Глаза твои загорятся, как у твоего отца. Будет снег хрустеть. Будет зверь у ног. И у меня вновь помолодеет душа. Я буду провожать тебя на заре, как отца твоего. Не уходи к книгам, душа моя. Оживи душу. Повтори отца, ласка моя!..

Она говорила, будто молилась. В усталых глазах ее стояла та же мольба. Преждевременные глубокие морщины на еще не старом лице, седоватые волосы в черной косе, казалось, просили о том же. Сергею было жаль ее. Она была одинока и больна. Отца он помнил плохо. Его увез белый пароход в белый туман. В белом тумане, как во сне, иногда возникал его образ. И тут же таял.

Но волчьи глаза Гитлера, которые он увидел в газете, сверкали как наяву. Они напоминали о зле и жестокости. Уничтожить его — вот было главное для всех, кто ушел воевать. И для отца, и для других. Но с войны не все возвращаются. Не вернулся и отец. И мама плакала. Сергей помнит эти слезы. От них ему было душно. Но он не плакал. Крепился, как мужчина. Зато подолгу сидел тихо-тихо, забившись в темный угол. Он думал об отце, который пошел бить врагов.

А с мамой он ездил на рыбалку. Он видел, как ей было тяжело. Помогал. Все мальчишки помогали своим мамам добывать рыбу. Всем мамам было тяжело, поэтому Сергей не плакал. А вода холодная. А рыбачить надо. Даже босиком. Где взять обувь, если все для фронта? И мамы добывали рыбу. Даже самую золотую.

В усталых глазах матери стоит мольба: «Останься!» «Что же делать? — думал Сергей. — Может, пойти в счетоводы, как предлагает председатель колхоза? Или стать охотником, как хочет мама?»

Председатель колхоза, зная настроение матери, не раз уже предлагал Сергею стать колхозным счетоводом. Обещал отправить на курсы в окружную школу колхозных кадров, а потом и «теплый заработок». Задумывался Сергей об этом предложении. И каждый раз становилось ему как-то не по себе: женщины будут работать, а он — молодой и сильный — будет цифрами в теплой конторе играть. Нет, предложение председателя колхоза его не прельстило.

«Лучше уж быть охотником! — думал он. — Только ведь засмеют ровесники. Скажут: учился, учился, а дальше охотника не пошел!