Король-Лебедь - Юлия Андреева

Да случись такое не в просвещенном девятнадцатом веке, а хотя бы в семнадцатом, все участники заговоров болтались бы на виселицах, Людвиг же не мог даже выставить негодяев из своих личных покоев, не вызвав таким образом бурю негодований в свой адрес.

Фон Гудден понял, что Людвиг все время, пока официальный Мюнхен считал его нелюдимым эгоистом, все это время Людвиг прекрасно общался с крестьянами, живущими в деревнях вокруг его замков. То есть он как всякий нормальный человек предпочитал проводить время с теми, кто был ему приятен.

О том, что король не выдумал эти контакты, желая запоздало выгородить себя, профессор понимал, припоминая вооруженных вилами и топорами крестьян, в считанные минуты вставших на охрану своего любимого короля. Что–что, а народную любовь и уважение очень трудно подделать.

Людвига обвиняли в том, что он разговаривает с деревьями и кланяется статуям, но когда король поведал своему психиатру истории вековых деревьев, окружающих Берг, и провел его по аллейке статуй, фон Гудден невольно снял шляпу, преклоняясь перед ними, как склоняют голову перед вечностью и красотой, на краткий миг явленной миру.

Вернувшись в замок, фон Гудден отменил назначенные накануне Людвигу препараты и в доказательство своих добрых намерений пообедал с королем, слушая его рассказы и размышления на самые разные темы и открыто восторгаясь его умом, проницательностью и знаниям.

Пошел дождь.

Вечером доктор и его подопечный вновь отправились на прогулку по парку. На этот раз профессор отпустил санитаров, уверив их в том, что они с королем прекрасно понимают друг друга и никаких неприятностей не предвидится. Кроме того, замковый парк окружали солдаты, которые не допустили бы, чтобы пленник покинул свою тюрьму.

Какое–то время они шли молча. Людвиг опирался на длинный зонт, доктор прихватил с собой массивную трость. Когда они отошли настолько, что их разговор было невозможно подслушать, фон Гудден огляделся по сторонам. Как будто никого не было. Сердце иллюминат–минервала прыгало в груди, колени тряслись.

– Ваше величество! – обратился он к Людвигу и не узнал своего голоса. – Я хотел бы спросить вас о даме Эсклармонде, – он откашлялся, проклятая дрожь усилилась.

– Что вы хотели, мой друг? – в этот момент Людвиг ненавидел профессора, пожалуй, еще больше, чем прежде, но не хотел с ним ссориться. В конце концов, то, что ему сегодня не дали лекарств, было решение психиатра, а следовательно, один неосторожный шаг, и добрейший Бернгард фон Гудден накачает его медикаментами до такой степени, что он не то что не различит появившихся врат, а, пожалуй, забудет, как его зовут.

– Я хотел сказать, ведь это же страшная ошибка, то, что вы здесь. Ваше величество, – фон Гудден перешел на шепот, хотя это было излишним, рядом никого не было, – я читал доносы слуг. Они писали о придуманной даме, в то время как я лично видел госпожу Эсклармонду и готов подтвердить, что это не выдумка, не фантазия и не галлюцинация. Следовательно, мы имеем дело с непроверенными обвинениями и, как следствие, с ошибкой.

– Разумеется, Эсклармонда живая! – Людвиг пожал плечами. – Прежде чем развивать смутные гипотезы и ставить диагноз, можно было спросить у меня.

– Да, да… чудовищная несправедливость, непростительная ошибка! Но что же теперь поделать? Я слуга закона и должен исполнять его волю, хотя видит бог, как мне это не по душе, – фон Гудден сбил палкой лежавшую на дорожке шишку.

– Но вы же можете написать в Мюнхен? – Людвиг затаил дыхание, вдруг ему показалось, что он нашел способ выбраться из своего заточения.

– Могу, это верно. Но только что это меняет? – профессор направился в сторону озера, и король послушно, точно ягненок на веревке, последовал за ним. – Кто меня будет слушать. Я должен сделаться вашим тюремщиком, в этом моя миссия. Если не будет меня, мое место займет другой, незаменимых нет. Хотя…

– Что хотя? – Людвиг попытался уцепиться за последнюю возможность.

– Хотя, если я скажу перед советом, что ваша…

– Невеста, – помог ему король.

– Что ваша невеста Эсклармонда…

– Эсклармонда де Фуа, – Людвиг затаил дыхание.

– Так вот, если я сообщу им, что ваша невеста – божественная Эсклармонда де Фуа, сведения о которой можно почерпнуть в сказаниях о Граале двенадцатого века, находится здесь… боюсь, что меня самого упекут в дом умалишенных.

– Но вы же сами видели Эсклармонду! – не выдержал Людвиг. Вы понимаете, что она реальна!

– Да, я видел хранительницу Грааля и готов присягнуть в том, что это именно та женщина и не может быть другой, но кто в это поверит, спрошу я вас?

– Но вы же поверили? – Людвиг почувствовал, как его охватывает отчаяние.

– Я посвященный, состою в степени иллюминат–минервала, и мне видны многие вещи, которые не доступны другим. В этом мы с вами похожи, и я могу понять вас. Но другие… люди… У нас есть доносы о том, что в Нойшванштайне вы, мой король, прячете Святой Грааль. Много полезных сведений о вас дал ваш брат, но все это слова. Я не видел ни фотографического снимка, никакого другого доказательства того, что это действительно так.

– Мой несчастный брат? – при упоминании Отто сердце Людвига сжалось.

– Да, Оттон Виттельсбах рассказывал о гроте Венеры – проходе, которым в свое время воспользовался бард Тангейзер. О божественной Эсклармонде и Граале, который был передан вам на хранение. Он убежден, что вы заключили договор с какими–то ангелами или иными внеземными сущностями, с тем что они позволили вам уйти от нас, чтобы жить в ином, лучшем мире со своей возлюбленной, не принадлежащей, как я понимаю, этому миру. Многие дни я слушал вашего несчастного брата и записывал за ним. И вот теперь, когда я лично видел божественную Эсклармонду…

– Что вы хотите? – Людвиг побледнел, отчего его лицо напомнило доктору маску смерти.

– Я хочу, чтобы вы передали иллюминатам Грааль, – выпалил фон Гудден.

– Но как вы смеете?! – Людвиг хотел было ударить врача по щеке, но тот вовремя закрылся рукой.

– Смею, потому что хочу помочь вам. Вы отдаете Грааль, и мы позволяем вам сменить имя и уехать из Баварии со своей невестой. Или оставайтесь в Берге. Я не стану лечить вас, и вы будете жить здесь семейной парой возле ваших любимых озер и гор. Я не обещаю вам вернуть престол, это не в моей компетенции, но зато я имею право распоряжаться лично вами, мой пациент, – профессор улыбнулся, показав Людвигу желтые зубы хищника. – На самом деле я могу посылать отчеты в Мюнхен относительно того, что вы проходите курс лечения, не леча вас. Вы будете жить здесь или отправитесь путешествовать за границу. Я в силах устроить вам это. Но не более.

– Но вы же сами подтвердили, что Эсклармонда не призрак. Вы видели ее, а значит, скорее всего, ее сумеют увидеть и другие посвященные.

– Да, она жива. Но долго ли божественное создание останется живой, после того, как ее признают тем, чем она является, и примутся изучать. Дорогой мой, мы с вами живем на пороге двадцатого века, и сегодня медицина движется гигантскими шагами. Что я вам рассказываю. Вы сами инженер и изобретатель. Вы знаете, что наука не стоит на месте. Неужели вы думаете, что наши профессора не захотят выведать секрет женщины, которая открыла тайну бессмертия?