Ок-но - Максим Дегтярев

– Наивный реализм конца двадцатого века, – продолжил объяснение Сведенов. – Улавливаете игру слов? (я с промедлением кивнул) Жаль, нет под рукой репродукции оригинальной, итальянской «Венеры». Вы бы сразу ощутили, как менялся с веками тот пронизанный сознанием хаос, о котором я говорил, анализируя живопись Бальтазаревича. Очень ценная картина, кстати говоря. Она была бы достойным приобретением.

– Только не для спальни, – заметил я. – Я понял, что этот ящик – это отхожее место, но почему Венера не зашла внутрь, а пристроилась позади ящика в кустах… эээ… крыжовник, кажется, – мне показалось, я видел похожий кустарник на задворках родительского дома.

– Угрюмов до сих пор потрясает искусствоведов точностью в деталях. По его картинам можно изучать быт наших земных пращуров. Обратите внимание на небольшую деревянную планку слева от двери. Видите, она прибита единственным гвоздем. Прибита она не плотно и поэтому вращается на гвозде, как пропеллер. Это своего рода щеколда или запор. В горизонтальном положении планка наезжает на дверь и не дает ей открыться, поскольку дверь открывается наружу. Но на картине планка нарисована в вертикальном положении, и это значит, что внутри, как вы выразились, ящика кто-то есть. Vous comprene?

– Комси-комса. Занято, короче…

– Вот именно, – согласился он, подумав «и кому я все это объясняю!» – Желаете что-нибудь еще посмотреть или остановимся на этой?

– Остановимся, но в кинематическом смысле, а не потребительском, – сказал я, переплюнув его в надменности. – Где мы могли бы поговорить?

– По поводу?

– По поводу миллиона.

Снисходительное выражение лица сменилось злобно-недовольным.

– Правильно ли я понимаю, что вместо адвокатов ФСО прислало вышибалу? Сразу угрожать будете или как?

– Угрожать? Зачем же, когда есть другие способы…

– Встретимся в суде!– перебив, он указал мне на дверь.

– А с наркотиками как быть? – Я достал удостоверение издалека очень похожее на полицейское и громко – так, чтобы слышали в соседней галерее – объявил: – Отдел наркотиков!

Сведенов посерел, испуганно оглянулся на стол.

– У вас ничего не выйдет, – зашипел он. – Это не имеет никакого отношения…

– Зачем вы забрали шкатулку из сейфа?

– Я только для себя…

Он стал пятиться, я попытался поймать его за локоть, но он отстранил мою руку и побежал к столу. Быстро открыл выдвижной ящик, достал оттуда пузырек и опрокинул содержимое в рот.

– Вот и всё, – говорил он, запивая капсулы водой из бутылки, – ничего не найдете. Только для себя, ха-ха…

Я позвонил в скорую и предупредил их, что, похоже, у них вот-вот появится передозировка.

– Ну и чего ты этим добился? – спросил Шеф. – Не подсказывать! – рявкнул он замершим по стойке смирно Яне и Ларсону.

– Шеф, Сведенов жив – здоров, – вступилась за меня Яна. – Желудок ему промыли. Сейчас спит без задних ног.

– Я не в том смысле! – взревел Шеф. – Чего ты добился для расследования?

– Я добился сокращения числа фигурантов, – ответил я строго по форме.

– Федр, опомнись, – снова заговорила Яна, – я же сказала, Сведенов жив и здоров. Повторить по слогам?

– Я тоже не в том смысле!

– А в каком?

– Пункт первый: Сведенов сидит на наркотиках. Пункт второй: он честно желает избавиться от наркотической зависимости. Перед отлетом с Терминала Хармаса Сведенов убрал капсулы с наркотиком в шкатулку и сдал ее на хранение – подальше от соблазна. Для страховки он попросил врача выписать ему какие-нибудь слабые транквилизаторы, которые помогли бы ему продержаться несколько дней. Сведенов устроил себе что-то вроде испытания, но не выдержал и двух дней. Поэтому ему срочно понадобилось вернуть шкатулку. К ее исчезновению он не имеет никакого отношения. Это был пункт третий. У меня всё.

– Сведенов это подтвердил? – спросил Шеф.

– Не успел.

– В следующий раз будь порасторопней. Свободен!

– Одну секунду, – попросил я. – Забыл, что есть еще и четвертый пункт. Зейдлиц обещал нам улики против Сведенова. Он полагает, что кроме гонорара от ФСО нас ничего не волнует. Мы готовы воспользоваться его помощью?

– А разве нас волнует что-то другое?

– Шеф, это не ответ. Это вопрос.

Мне велели убираться вон.

Два дня прошли в напряженном ничегонеделании. По словам Яны, из ФСО звонили в среднем раз в неделю, последний разговор состоялся накануне моего прилета, поэтому «до понедельника можно не дергаться.»

Борясь со скукой, я помогал Яне просматривать сводки криминальных новостей по всей галактике за последние три года. Мы искали преступления, расследованные Галактической Полицией. Среди имен офицеров, принимавших участие в расследовании, имя полковника Зейдлица не встречалось. Других имен, имеющих отношение к ДАГАРу, я не знал. Тогда мы перешли к видеорепортажам. В кадр могли попасть ДАГАРцы, которых я видел на Терминале Хармаса. Могли, но не попали. Яне удалось взломать кое-какие локусы ГП, но и в них не было ни слова о Зейдлице и его команде.

Ларсон анализировал собранные преступления на предмет содержания в них скрытого смысла, – то бишь отношения к квантовой космологии. Он почти что нашел искомое в «Деле о незаконном промысле падающих звезд», прежде чем понял, что Яна подсунула ему детективный рассказ. Я, в свою очередь, подсунул Яне имена астронавтов Стахова и Кастена. В полицейских локусах и в репортажах журналистов они упоминались только в связи с гибелью станции «Телемак-Пи». От начала до конца расследование вел начальник следственного отдела ГП по Сектору Улисса майор Долгопольский.

– Вряд ли он из ДАГАРа, – сказала Яна, просмотрев послужной список майора Долгопольского.

– У него алиби? – удивился я.

– Полное. Сплошные дела о контрабанде. Не хотелось бы думать, что контрабанду антивещества в нашей галактике контролируют инопланетяне. Долгопольский раздает интервью направо и налево – совсем не по-ДАГАРски.

– А о других членах следственной комиссии что ты можешь сказать?

– Ничего плохого…– она отвлеклась от досье и посмотрела мне в глаза. – Слушай, скажи по секрету, почему ты так интересуешься этим делом?

– Есть шанс получить Нобелевскую…

– За укрепление мира с сапиенсами?

– Угу, или с вирусами.

– Не хочешь – не говори. – Яна обиженно передернула плечиками.

– По Великому Мак-Маггу что-нибудь нашла? – переменил я тему.

– Все концы обрываются в фаонском отделении ГП. Официально, убийство фокусника ведут они. СМИшники пока ничего не пронюхали. Никаких интервью, никакой утечки – тьма полная. Ты говорил, что Виттенгеру когда-то предлагали работать в ГП. Может, у него остались там связи? Попросить бы его разузнать, кто в ГП ведет дело фокусника, как ты думаешь?