Ф.М. Том 1 - Борис Акунин

Ну как вам мой рассказ?

— Чувствуется, что не в первый раз исполняете, —не без сарказма ответил Фандорин, пока еще не решив, как отнестись к страннойистории.

Понятно было, что Сивуха интересничает. Но что тут правда, ачто фантазии? Кстати говоря, про кандидата, едва не утонувшего во время катанияна яхте, в новостях, действительно, что-то было. Во всяком случае, насумасшедшего Аркадий Сергеевич никак не походил.

Депутат рассмеялся.

— Неужели мне не удалось вас заинтриговать?

— Удалось, — признал Николас. — Историязанятная, и про вольного каменщика красиво излагаете. Однако прежде чем ясоглашусь с вами работать, объясните, зачем вам рукопись Достоевского? Почемувы готовы потратить на этот поиск столько времени, сил и денег? Неужели вашиинвестиционные портфели приносят мало барышей?

— Ну, во-первых, на перепродаже рукописи можно неплохозаработать, а денег, как известно, много не бывает. Упускать шанс получитьверную прибыль или, как теперь говорят, наварить бабулек, для бизнесмена —тяжкий грех. Но когда ко мне обратился Морозов, я подумал не о деньгах.Понимаете, для меня это шанс вырваться из толпы нуворишей, имя которым легион,и, наконец, стать Личностью, то есть обрести настоящую свободу. Миллионы можнопотерять, эту цацку, — он небрежно показал на депутатский значок, —тем более. Но если ты — Личность, ты практически непотопляем. Всякийскоробогатей, достигнув определенного уровня, ищет себе палочку-выручалочку,которая выделит его из массы и сделает особенным. Кто футбольный клуб покупает,кто яйца Фаберже, кто картины Малевича. А Достоевский — инвестиция понадежней.Аркадий Сивуха возвращает отечеству и мировой культуре неизвестное произведениеклассика. Это же мировая сенсация! Смешное имя «Сивуха» будет накрепкопривязано к великому имени «Достоевский». Я превращусь в того самого Сивуху,который. Понимаете? Мне очень нужно добыть эту рукопись. Я ее законныйвладелец. Прежде чем Морозов надумал обратиться ко мне, он побывал уколлекционера автографов и, как выясняется, еще у кого-то, оставил им по кускутекста. Но в конце концов выбрал меня. Потому что Сивуха умеет найти правильныйподход. Ведь наш доктор филологии в денежных делах был лопух лопухом. Любаясумма больше тысячи долларов ему казалась фантастической, он в нулях плохоразбирался. Я сразу понял: такого надо брать на конкретику. П.П.П., колечкоэто, я недавно у одного коллекционера прикупил. Не факт, что перстень тотсамый, который правоведы собирались писателю преподнести — не успел яэкспертизу сделать. Но тоже четыре карата, и гравировка совпадает. Я, знаете ли,давно интересуюсь всем, что связано с Федором Михайловичем. Хобби такое. Накольцо-то Морозов и клюнул. Как увидел — ручонки затряслись, и я сразу понял:дело в шляпе. Подписал со мной договор, по всей форме. Вот, можетеудостовериться.

Фандорин посмотрел. Удостоверился.

Договор между Ф.Б.Морозовым (далее именуемым «Продавец») иА.С.Сивухой (далее именуемым «Покупатель») был составлен честь по чести.Рукопись Ф.М.Достоевского с подтверждающей документацией (далее именуемая«Материалы») передавалась покупателю за вознаграждение, состоящее из двухчастей. Первая: антикварный золотой перстень с бриллиантом 3,95 карата, имеющийкультурно-историческую ценность. Вторая: деньги — 100000 евро, из которых30 % выплачивались сразу по подписании, а остальное по передаче материаловв комплекте.

— Как видите, подписан четыре дня назад, то есть засутки до того, как произошел форс-мажор в виде черепно-мозговой травмы, —со вздохом сказал вольный каменщик.

Вопрос у Фандорина возник только один:

— А что такое «подтверждающая документация»?

Сейчас покажу. Но сначала небольшое вступление. ПроСтелловского вы, конечно, знаете. Это издатель, который воспользовался тяжелымположением Федора Михайловича и впарил ему кабальный договор, — тономзаправского лектора сказал депутат.

Даже называет Достоевского по имени-отчеству, как всядостоевсковедческая братия, отметил Ника.

— Про этого деятеля Федор Михайлович позднее писал:«Стелловский беспокоит меня до мучения, даже вижу во сне», — продолжилСивуха, доставая из портфеля какие-то бумажки. — Вот ксерокопия письма, вкотором Федор Михайлович сам описывает эту историю. Прочтите-с того места, гдеотчеркнуто красным фломастером.

Ника взял лист, исписанный знакомым ровным почерком.

Николас вернул листок.

— Да, фрукт этот Стелловский.

— Деловой человечек, родственная душа, — пожалплечами Аркадий Сергеевич. — Тоже был не дурак бабулек наварить. Раньше,до Морозова, фигурой Стелловского никто из литературоведов всерьез незанимался. А наш будущий маньяк поставил на эту карту всё. Он много летразыскивал личный архив проклятого потомками издателя и в конце концов отыскал.Там, среди большого количества малоинтересных финансовых и юридических бумажек(Стелловский был известный сутяга и постоянно с кем-то судился), Морозовобнаружил то, о чем мечтал: папку переписки с Достоевским. В том численесколько совершенно сенсационных документов. — Депутат передал Фандоринутоненькую файловую папку. — В частности, черновик очень важного письмасамого Стелловского — тогда ксероксов и копирки еще не было, и черновики всегдасохранялись. Потом один любопытный финансовый документец. Плюс собственноручноеписьмо Федора Михайловича с комментариями Стелловского. Вы посидите,полистайте. А мы с Олегом пока доктора поищем. Он, как обычно, где-то застрял,а нам пора второй укол делать. — Депутат похлопал сына по плечу. —Олежек, кончай игру.

Как Сивуха, его сын и телохранитель вышли, Ника не заметил.Он весь углубился в чтение.

В первом файле лежало письмо Стелловского с пометкой краснымкарандашом «Отправлено 11 августа». Почерк у издателя был скверный, но коригиналу для удобства прилагалась распечаточка (ну разумеется — не напрягатьже депутату зрение): безо всяких неудобочитаемых ижиц и ятей, без помарок,крупным кеглем.

Wiesbaden, Hotel «Victoria», а М. Theodore Dostoiewsky.

Милостивый государь Федор Михайлович!