Военное искусство и военная культура Евразии - Вадим Борисович Белолугов

региону. Естественно, что, попав к тюркам и арабам, монгольский лук описывался исследователями как «турецкий» или «арабский», но все это был один и тот же рефлексирующий лук, господствовавший как на Ближнем Востоке, так и на Руси. «Сравнение составных частей сложных русских луков с составными частями, подробно перечисленными в арабском трактате XV века, - отмечал А. Ф. Медведев, - как и памятники изобразительного искусства, свидетельствует, что и арабские, и русские, и турецкие луки средневековья изготовлялись по совершенно аналогичному принципу, имели в своем составе сходные детали из сходных материалов и даже по внешнему виду и размерам были похожи друг на друга. Именно поэтому Флетчер и другие иностранцы, побывавшие в России в XVI веке, отмечали, что русские луки похожи на турецкие»[230].

О заимствовании монгольского оружия говорит и перенимание соответствующей терминологии. Монгольские термины приходили в русский язык из тюркских языков, поэтому принятие русскими того или иного монгольского термина означало, что он принят на всем пространстве от Монголии до Руси, а так же и там, где обитали тюрки - то есть на Ближнем Востоке и в Средней Азии. Прежде всего, перенималась терминология связанная с луком. Славянское слово «тул» было вытеснено монгольским словом «колчан». Лук в комплекте с колчаном и налучьем стал называться «сагайдаком» или «саадаком», чехол для колчана - «тохтуем». Большие стрелы (характерные для монголов) назывались на Руси «джид», другая разновидность стрел - «томары». Перенималось и оборонительное оружие. Легкий стеганый доспех лучников на Руси назывался «тигиляй» (от монгольского «де-гель»), тяжелый пластинчатый доспех - «куяк» («хуяг»), усиленная кольчуга - «бехтерец» («бехтер»)[231].

В XIV-XVI производившие монгольское оружие персидские ремесленники славились по всему Востоку, и первоначальные монгольские названия иногда заменялись персидскими или арабскими. Так, широко распространившиеся монгольские доспехи типа «зерцала» были известны на Руси, в Индии и других странах как «юшманы» (от персидского «джавшан», «зеркало»). Слова «кибить», «кайдалики» (стрелы), «пика», «кистень», «тарч» (кавалерийский шит) имеют персидские или арабское происхождение[232].

Монгольские доспехи перенимались народами, как оружие победителей - но в то же время необходимо отметить, что оборонительное оружие перенималось медленнее, чем лук и стрелы. Основная масса кочевников Восточной Европы осталась верна своему старому доспеху, кольчуге; в погребениях кипчаков кольчуга встречается в десять раз чаще, чем пластинчатые доспехи монгольского типа[233].

Говоря о распространении монгольского оружия, необходимо упомянуть также и о порохе. Порох был китайским изобретением, и ко времени монгольского завоевания метаемые баллистами пороховые гранаты «хо пао» широко использовались в армии Цзинь. Монголы быстро заимствовали эти гранаты и применяли их при осаде городов в Китае и на Ближнем Востоке. С этого времени порох становится широко известен; рецепт его изготовления приводится в книгах арабского писателя XIII века Гассана Аль-фамаха и византийца Максима Грека; о пороховых гранатах («бан») сообщают и индийские источники. На Руси слово «порох» впервые упоминается в конце XIII столетия в так называемом «Новгородском словаре». Неизвестно, применялись ли на Руси пороховые гранаты, но, во всяком случае, они использовались воинами Золотой Орды: в Поволжье известны находки таких гранат[234].

Вслед за вооружением заимствовалась военная организация и тактика. Деление войска на десятки, сотни, тысячи было заимствовано монголами у киданей и Цзинь, а затем было введено ими по всех завоеванных странах. В.В. Бартольд писал, что военное устройство тюрок XV века было «наследием империи Чин-хисхана»[235], в определенной степени это можно сказать и о Руси. Характерной чертой десятичной организации было наличие у каждого командира знамени и сигнального барабана; русские слова «хоругвь» и «тулумбас» (седельный барабан) имеют монгольское происхождение. Большой барабан, «набат» (арабск. «неубэт») считался принадлежностью воеводского звания[236]. Как у монголов (и у тюрок), русское войско иногда называлось «кошун» и делилось на пять частей, по крайней мере две из которых именовались так же, как у кочевников («правая рука» и «левая рука»). Сигизмунд Герберштейн, описывая тактику русских, отмечал, что «они удачнее сражаются в дальнем бою, чем в ближнем, а поэтому стараются обойти врага и напасть на него с тыла»; он упоминал о коротких стременах русских всадников и о их ловкости в стрельбе из лука. Ричард Ченслер также писал, что все русские всадники - это стрелки из лука, что их луки подобны турецким и что они избегают ближнего боя[237]. Об этом же свидетельствует Джером Турбервиль: «Когда русского преследует жестокий враг, он ускачет прочь и, неожиданно повернувшись, поражает его из лука»[238]. Наиболее ярким примером заимствования русскими военной системы татар было принятие на службу царевича Касима с его ордой: в этом случае заимствовалось не только оружие и тактика, но и само войско. Это татарское войско впоследствии сыграло большую роль в битве на реке Шелонь; в этом бою была использована тактика «мэнгэдэй», и, как отмечает Н.С.Борисов, татарская выучка очень пригодилась москвичам: они одержали победу над десятикратно превосходящим по численности противником[239].

Следует отметить, что стрелковая тактика не получила распространения к западу от рубежей Руси. Литовцы высоко ценили русских стрелков из лука, переняли у них термин «саадак», и после присоединения Белоруссии включали их в свои войска - но, по-видимому, так и не завели собственных подразделений лучников[240]. Военная техника Запада пошла по пути, рекомендованном в свое время Плано Карпини: чтобы противостоять лучникам, рыцари одели двойную броню и стали использовать конский доспех. Западная граница Руси превратилась в линию противостояния двух культурных кругов, и каждый из этих кругов имел свой тип оружия. А.В. Чернецов отмечает, что это противостояние очень ясно осознавалось на бытовом уровне и проявлялось, в частности, в том, что на русских миниатюрах XV-XVI веков воины-татары (и другие кочевники) и русские были практически неотличимы, они имели одинаковое вооружение. Напротив, немецкие, польские, литовские воины изображались иначе, в других шлемах и в других доспехах[241]. В противостоянии Востока и Запада Русь выступала на стороне Востока; к примеру, в сказании о битве при Ворксле Витовт рисуется не как союзник Руси в борьбе с Ордой, но как злейший враг, а победа татар объясняется помощью Божьей[242].

С. И. Охремчук[243]

Сегодняшние противоречия российско-японских отношений по итогам Второй мировой войны и их влияние на воспитание современной российской молодежи

Мне жаль тебя, русская мысль, и тебя, русский народ!

Ты являешься каким-то голым существом после тысячелетней жизни, без имени, без наследия, без будущности, без опыта.

В. Ключевский