Пустая колыбель - Вера Ард

Анна ушла из роддома через три месяца после всех этих событий. Ситуация нормализовалась, роды вновь становились привычным делом, а ей после переезда стало слишком неудобно туда добираться. Она осталась в хосписе, да еще и нашла подработку в интернате для трудных подростков неподалеку от нового дома. Из выходных теперь у нее было одно воскресенье. Но и здесь Анна находила плюсы: тосковать было некогда. Уборка, стирка, мелкий, вечно продолжающийся ремонт в новой квартире съедал весь ее выходной. А дальше снова подъем рано утром, автобус, хорошая книжка на телефоне и, конечно, работа – тяжелая, но дающая ей возможность быть хоть кому-то полезной.

Президент заканчивал говорить. Финал свелся к банальному «все будет хорошо». Раздался бой курантов, Анна подняла бокал, загадав про себя: «Хочу в следующем году расплатиться с кредитом», и выпила. Пузырьки побежали к голове. Внутри все заискрилось. Нет, плакать она не будет. Все могло быть намного страшнее. У нее есть дом, работа, есть еда на столе и надо благодарить (Бога, судьбу? – она так и не ответила себе на этот вопрос) за то, что есть. Ведь все могло закончиться намного страшнее. Она пыталась отогнать от себя эти мысли, но вновь вспомнила про Николая. Как в тот вечер они поняли, кто на самом деле виновен в гибели Алины и Олега. Как он сказал ей уехать за город, в гостиницу, пока со всем не разберется, а сам отправился в полицию. Как он спас ее. Или себя? Анна рассмеялась. Какое это имеет значение. Главное, что она жива.

Телефонный звонок ворвался в ее пьяные мысли, перебив хор российских певцов по телевизору. Она взяла телефон в руку и увидела абонента: это был Николай. Секунду она смотрела на экран, думая, хочет ли с ним разговаривать. Ответила себе: хочет.

– Алло! – произнесла она.

– С Новым годом, Аня! – раздалось в трубке.

– С Новым годом! – ответила она, усмехнувшись. Ей хотелось съязвить, но она лишь спросила: – Решил вспомнить про меня?

– Да просто, – он будто замялся, голос звучал как-то непривычно, неуверенно. – Я один, а с телевизором разговаривать скучно.

– Один? Неужели не с кем отметить?

– Ты знаешь, не с кем, – ответил он уже гораздо спокойнее. – Тем более сейчас Рождественский пост. Отмечать праздник не очень-то приветствуется.

– Ах да. Забыла. А я вот отмечаю! – усмехнулась она.

– Ты с мамой?

Ей захотелось соврать, но потом она подумала: а зачем?

– Нет, я тоже одна. Маму забрала сестра. Они в Риге.

– В Риге?

– Да, мама очень перепугалась после всей той истории. Меня то и дело ФСБ-шники на допросы вызывали, вот она и упросила сестру ее забрать, говорила, что ей здесь оставаться опасно. Мне-то ничего, можно, а ей вот нет, – в Анне проснулась обида.

– Но это тоже неплохо. Ты дома?

– Можно и так сказать, я в новой маленькой квартирке, – ей захотелось выговориться. – Ту пришлось продать, сестра очень уж хотела свою половину за то, что забирает мать к себе. Решили за эти деньги в Риге жилье побольше прикупить.

«Где я буду жить, их не очень волновало», – добавила она про себя, и к глазам подступили слезы. Анна вновь вспомнила свои обиды. Тогда она ничего не сказала ни матери, ни сестре, но в душе хотелось кричать: «Ну почему, почему всем наплевать? Что мне сделать, чтобы меня хоть чуть-чуть полюбили? Я столько лет о тебе заботилась, мама, но я все равно тебе не нужна. И никому не нужна».

– Тебя опять выгнали? – вопрос в трубке прозвучал абсолютно спокойно, без издевки, но Анне захотелось дать, наконец, волю эмоциям и бросить телефон куда-нибудь в стену. Но казаться слабой перед ним она не могла себе позволить.

– Нет, мы все обсудили и решили, что так будет лучше. На остаток денег я купила небольшую квартиру на окраине, правда пришлось кредит взять, но расплачусь потихоньку.

– Приезжай ко мне, – вдруг быстро произнес он.

– Что? – от неожиданности она растерялась. – Шутишь?

– Нет, не шучу, – ответил он вполне серьезно.

– Куда? Зачем?

– В Москву. Я давно думал тебе это предложить, но боялся, что ты откажешься из-за матери. А теперь знаю, что тебя ничто не держит.

– А как же работа? Дом? Где я буду жить?

– Найдешь и работу, и с квартирой я тебе помогу. К себе жить не зову, мне сплетни не нужны. Но я бы очень хотел, чтобы ты была рядом.

– Рядом? Зачем?

Николай глубоко вздохнул:

– Хочешь верь, хочешь нет, но я только, когда тебя встретил тем летом, понял, насколько мне не хватает близкого человека. Я доверял лишь себе и Богу, но те несколько вечеров, что мы провели вместе – я впервые за много лет почувствовал, что значит, когда рядом есть человек, с которым можно быть самим собой и не контролировать каждое свое слово. Я хочу это вернуть.

– Ты опять просто хочешь сделать хорошо себе? – вновь усмехнулась Анна.

– И тебе тоже. Я уверен, что в Волгограде тебя ничего не держит, кроме печальных воспоминаний. Тебе давно пора начать все сначала.

В голове Анны уже всплыли образы, как они гуляют с Николаем по столице, но она тут же их отогнала. Нет, глупость, такого не будет. Да и куда ей уже что-то менять?

– У меня совсем нет денег, – произнесла она вслух.

– Не беспокойся. Они есть у меня. Если ты боишься оказаться в роли содержанки или какие у тебя там еще глупости в голове, можешь мне потом потихоньку все вернуть. А не захочешь возвращать – не надо. В любом случае я тебе помогу первое время, пока не определишься с работой.

– Мне нужно подумать…

– Да о чем тут думать? Я один, ты одна…

– Почему ты так в этом уверен? Что я одна? – с обидой в голосе спросила Анна.

– Если бы кто-то был, то Новый год ты не встречала в одиночестве, – Николай ответил с интонацией педагога, объясняющего ученику очевидные вещи. – Соглашайся, я не предложил тебе это двадцать лет назад и до прошлого лета был уверен, что поступил верно. Но сейчас… Я очень устал быть один. И уверен, что и ты устала. И мы можем это исправить.

Анна хотела что-то возразить, но аргументы заканчивались. Может, крыша над головой, еда на столе и работа – это еще не все, что ждет ее в жизни?

– Ну что ты молчишь? Ты согласна? – спросил он после небольшой паузы.

– Да, – ответила Анна.

На улице стояла очень жаркая погода. В конце июня в Волгограде воздух прогревался до отметки сорок градусов. Женщина с короткими светлыми волосами в темных очках и панаме медленно шла по дорожке между могилами. На кладбище в середине буднего дня было немноголюдно. Она подошла к нужному повороту, но не удержалась и свернула не налево, а направо. Пройдя мимо нескольких могил, она остановилась у одной заброшенной. Никто за ней не ухаживал, а на покосившемся кресте баллончиком с краской кто-то написал: «Убийца, гори в аду». На металлической табличке было выбито: «Кузнецов Петр Степанович 1936–2020». Ухаживать за могилой было некому, все его родственники поспешили уехать из Волгограда, быстро продавая квартиры и имущество, чтобы начать жизнь в других городах, где их никто не знает.