Эвервилль - Клайв Баркер

— Конечно, — кивнул незнакомец. — Немного нас здесь таких. Вы откуда приехали?

— Ниоткуда.

— Хотите сказать, вы местный?

— Да. Я только что, знаете ли…

— Умер. Так и говорите.

— Умер.

— Некоторые приезжают сюда на фестиваль. Устраивают себе выходной.

— Мертвые?

— Конечно. Ну а почему бы нет? Парад, он и есть парад, так? Некоторые любят даже пройтись с колонной, знаете ли, между платформами. Чтобы посмеяться. Или ты умеешь смеяться, или твое сердце разорвется. Наверное, так оно и случилось? Сердечный приступ?

— Нет, — сказал Эрвин. Он еще не успел привести мыс ли в порядок, изумленный таким оборотом событий. — Нет, я… Я был…

— Недавно вы, да? Вначале все мерзнут. Потом привыкают. Черт, человек ко всему привыкает, правда? Только не надо оглядываться назад, не надо ни о чем жалеть, у нас еще много чего осталось.

— Неужели?

— А разве мы с вами не гуляем тут? Между прочим, как вас зовут?

— Эрвин. Эрвин Тузейкер.

— А я Ричард Долан.

— Долан? Владелец кондитерского магазина?

Человек улыбнулся.

— Точно, — подтвердил он и ткнул большим пальцем через плечо, указывая на пустое здание, — Вон мой магазин, вот тут стоял. В добрые старые времена. На самом деле не такие уж они и добрые. Но, знаете ли, когда оглядываешься назад…

— Прошлое всегда кажется лучше…

— Верно. Прошлое всегда… — Вдруг он осекся и нахмурился. — Эй, вы что, жили тут, когда у меня был магазин?

— Нет.

— А откуда же, черт возьми, вы про него знаете?

— Прочел в завещании одного из ваших друзей.

— Вот как, — проговорил Долан. — Кого именно?

— Лайла Макферсона

— Он оставил завещание?

— Ага. Потом оно затерялось, а я его нашел.

— Сукин сын.

— А он… Я имею в виду Макферсона… Он еще здесь?

— В смысле, такой ли он, как мы? Нет. Кто-то еще бол тается тут, а кто-то уже нет. — Долан пожал плечами. — То ли перебираются куда-нибудь в другое место, то ли, — он щелкнул пальцами, — исчезают. А может быть, я сам хотел тут задержаться, а он нет.

— Вы не знаете, это не настоящие наши тела? — спросил Эрвин. — Я хочу сказать, я видел свое».

— Ага, я свое тоже видел. Не очень приятное зрелище. — Долан повертел перед собой ладони, разглядывая их. — Как бы там ни было, — сказал он, — всё лучше, чем ничего. И знаете ли, это не лучше и не хуже, чем быть живым. Бывают удачные дни, бывают не очень… — Он отвлекся, следя взглядом за улицей. — Вот разве что, похоже, все скоро закончится.

— Почему вы так думаете?

Долан тяжко вздохнул.

— Постепенно начинаешь ощущать ритм происходящего. Живые так не могут. Это как дым.

— Что как дым?

— Мы как дым. Плаваем тут — и не плотные, и не бес плотные. И если что-то носится в воздухе… Дым знает, откуда ветер.

— В самом деле?

— Увидите.

— Может быть, я уже увидел.

— Вы о чем?

— Если хотите, можем посмотреть, что творится у меня дома. Там обосновался тип по фамилии Флетчер. Выглядит как человек, но я не думаю, что он человек.

Долан явно заинтересовался:

— А зачем вы его пригласили?

— Я не приглашал. Он… Он просто пришел, и всё.

— Погодите. — Долан начал понимать. — Значит, вы оказались здесь из-за Флетчера?

— Да, — сказал Эрвин, и голос его погрустнел. — Он меня убил. Высосал из меня жизнь в моей же собственной гостиной.

— Вы хотите сказать, он вампир?

Эрвин нахмурился.

— Не говорите глупостей. Это вам не ночной кошмар, а моя жизнь. То есть это была моя жизнь. Была, была! — Он внезапно разразился слезами. — Он не имел права- он не имел никакого права так поступать со мной. Мне оставалось еще лет тридцать — тридцать прекрасных лет, а он… Он забрал их. Почему я? Почему он выбрал меня? Что и кому я сделал плохого? — Он посмотрел на Долана. — Вы, например, сделали то, чего не должны были делать, и теперь расплачиваетесь. Но я был полезным членом общества…

— Эй, погоди, — с раздражением сказал Долан. — Я тоже был полезным.

— Перестаньте, Долан. Я был адвокатом. Я занимался вопросами жизни и смерти. А вы продавали детям дырки в зубах.

Долан наставил палец на Эрвина.

— Заберите свои слова обратно, — потребовал он.

— С чего бы? — сказал Эрвин. — Это правда.

— Я приносил радость в жизнь. А что сделали вы, кроме того, что дали себя убить?

— А теперь вы выбирайте слова.

— Думаете, ваши клиенты станут вас оплакивать? Нет. Они скажут: слава богу, одним законником меньше.

— Предупреждаю: выбирайте слова.

— Ах, как страшно! — Долан поднял руку. — Только посмотрите: дрожу как лист.

— Слушайте, если вы такой храбрый, черт побери, то по чему пустили себе пулю в лоб? Случайно, да?

— Заткнитесь.

— Или вас так мучило чувство вины…

— Я сказал…

— Так мучило чувство вины, что вам больше ничего не оставалось, кроме как застрелиться?

— Я не обязан вас слушать, — заявил Долан, повернулся и пошел прочь.

— Хочу вас утешить, — бросил ему в спину Эрвин. — Я уверен, что тем самым вы осчастливили массу людей.

— Мерзавец! — рявкнул Долан, и не успел Эрвин найти достойный ответ, как он исчез. Растворился в воздухе, будто дым.

— У нас есть команда, Джо.

Джо открыл глаза. Ной стоял на берегу в нескольких шагах, а за спиной у него маячили шестеро существ — двое по пояс Ною, третье выше на целый фут, а еще трое, приземистые, с широченными плечами, походили на портовых грузчиков. Больше Джо ничего не разглядел. Небо окончательно померкло. Там теперь мелькали какие-то темные частицы, пурпурные, серые и синие, оседавшие на берег и на воду.

— Пора двигаться, — сказал Ной. — Нужно успеть до прилива.

Он повернулся к своим волонтерам и заговорил с ними таким голосом, какого Джо еще не слышал, — низким и монотонным. И они безропотно приступили к делу: один коротышка направился к рулевой рубке, а остальные облепи ли нос «Фанакапана» и принялись сталкивать его в воду. Ра бота была не из легких, и Джо направился к ним помогать. Ной его остановил.