Тебе держать ответ - Юлия Остапенко

Он сглотнул и ответил:

— Я… у меня есть его письмо. Написанное совсем недавно. Я знаю, что он жив и ему нужна помощь.

— Письмо? Какое письмо? Ты не говорил мне ни о каком письме. Покажи мне.

Она говорила отрывисто и недовольно, и Адриан едва не впал в отчаяние, поняв, что впервые опасно приблизился к её немилости. Странно — известие о забытом письме рассердило её много больше, чем то, что он убил человека. Однако у Адриана не было времени раздумывать над этим: он быстро поднялся в свою комнату и вернулся обратно, неся свиток, перевязанный лентами цветов клана Эвентри.

Он протянул свиток Алекзайн, и та взяла его, но не стала читать.

Вместо этого она быстро и решительно порвала свиток в клочки.

— Что вы делаете?! — воскликнул Адриан, бросаясь на пол и беспомощно сгребая обрывки. Они всё сыпались; один клочок застрял в его волосах. Алекзайн наклонилась и лёгким движением вытащила его. Адриан чувствовал её дыхание кожей лба, когда она тихо сказала:

— Забудь. Забудь свою семью. Свой клан. Забудь самого себя. У тебя есть более важная миссия, которой ты дал обет. И лишь это имеет значение. Это и то, как ты это сделаешь.

— Но как… как же я это сделаю?!

— Ты поедешь к конунгу. Ты найдёшь способ собрать войско и повести его за восточные моря. Ты сделаешь это, Адриан, и туда ты должен смотреть. В сторону Сотелсхейма, а оттуда за море. И не гляди больше на запад. Это твоя судьба, а не выбор, и не тебе решать.

Адриан вздохнул, растерянно, но уже едва ли осознанно продолжая сгребать обрывки письма. Голова у него шла кругом. Всё, что она говорит, да и само это место, этот воздух, даже он сам — всё казалось сном, и он никак не мог решить, хочет ли проснуться. Алекзайн порвала письмо Анастаса, Алекзайн была равнодушна к чужой смерти, Алекзайн говорила, что он должен спасти мир для неё, и пальцы Алекзайн были в его волосах, и её тёплое дыхание согревало его кожу…

И лишь одно мешало ему окончательно сдаться её воле и на её милость.

— Том… рассказывал мне… он говорил, что это не так просто, миледи. Он говорил… я плохо помню, но… что-то вроде того, что всё зависит от моего выбора и решать именно мне…

Её ладони схватили его лицо. Может быть, страстно, а может, жёстко и грубо — Адриан не мог понять, потому что в этот же миг её губы оказались возле его губ, так близко, что он мог коснуться их своими, если бы она не держала его голову так крепко.

— Забудь о Томе, Адриан. Слышишь? Забудь всё, что он говорил тебе. Он не тот, кто может давать советы в этом деле, поверь мне. Забудь о нём. И никогда не вспоминай. — Она разжала руки, и её пальцы пробежали по его лицу — по вискам, щекам, губам, словно она была слепой и хотела узнать его черты. — Ты совсем не такой, как он, — прошептала Алекзайн и поцеловала Адриана в лоб.

Она говорила что-то ещё, но это было излишне — он не слышал, не хотел слышать, ему было всё равно.

Он любил её больше, чем кого-либо когда-либо на этом свете.

На второй неделе пути ему наконец-то повезло. Он смотрел вокруг чуть расширенными глазами, чувствуя смесь удивления с недоверием. Человек, более двенадцати лет называвший себя просто Томом, был далёк от веры в собственную проницательность, поэтому недоумевал, как то, что было очевидно для него, оставалось незамечено другими. А именно — солдатами лорда Индабирана.

Лакмор был скорее большой деревней, чем маленьким городком, даром что в центре его высилось строение, гордо именовавшееся Лакморским замком. Строение это обладало одной башней, включавшей в себя все жилые помещения, и было обнесено стеной, через которую при некоторой сноровке перелез бы и ребёнок. Тем не менее эрл Лакмора, числившийся септой клана Эвентри, был очень горд своими владениями — именно по его приказу Лакмор именовался городом, а не деревней, чем, в сущности, и был. В гарнизоне городка состояли две дюжины грязных, немытых и вечно пьяных вояк, часть из которых праздно шаталась по улицам, почёсывая пузо и лениво озираясь в поисках правонарушителя, которого можно оштрафовать на кружку пива. Горожане правила игры давно приняли и опасались доблестных защитников города куда меньше, чем жители настоящих городов. Эрл Лакмора был человеком хотя и тщеславным, но благоразумным, и его амбиции ограничивались такими ни к чему не обязывающими мелочами, как количество трактиров, суровый контроль за тем, какие цвета носят простолюдины и наличием в городе собственной муниципальной бани. Остальное его заботило мало, и ничто не мешало людям работать и, при должном прилежании, процветать.

По крайней мере, так было, когда Том проезжал через Лакмор в последний раз — около двух месяцев назад, направляясь в замок Эвентри. До того, как замок Эвентри стал замком Индабиранов.

Тихий, сонливый и приветливый Лакмор ныне был как-то особенно тих, сонлив и приветлив. Узнав в Томе пришлого, от него прежде отводили взгляд — а теперь лучисто улыбались и кланялись в пояс, хотя он был далёк от мысли, будто выглядит знатным господином. Впрочем, для этого путешествия ему пришлось отказаться от ставшего привычным за последние годы образа нищего оборванца, приодеться и прицепить к бедру старый отцовский меч — всё, что осталось когда-то от прежней жизни. И это действовало — в Лакморе особенно. Дорогу указывали подробно и верно; уличные торговцы не прилипали так назойливо, как обычно, детвора не швырялась камнями, даже собаки стали облаивать реже. Патрульных на улицах прибавилось, и хотя ни один из них не попытался остановить Тома, все они провожали его цепкими, пристальными взглядами. Если в чём подозревали — запросто могли скрутить и бросить в каталажку, а там душевно беседовать до зари, но почему-то этого не делали.

Лишь через несколько часов пребывания в Лакморе Том понял, что они боялись.

И этот страх, вместе с нарочитой любезностью и в то же время настороженной отстранённостью, выдавал их с потрохами. Том поскрипывал зубами, не зная, смеяться или злиться. Они так боялись быть раскрытыми, что самим страхом привлекали к себе внимание. И эти хлипкие стеночки вместе с нелепым замком-башней стояли всё ещё лишь потому, что солдаты Индабирана не удосужились до них добраться. Иначе они тоже поняли бы всё.

Или они просто глупцы.

«Здесь, — подумал Том, окидывая взглядом извилистую улицу, гордо именуемую Главной и ведущую к высившемуся впереди замку. — О Гилас, наконец-то!» Люд копошился у неказистых деревянных домиков, занимался своими делами и старательно не глядел Тому вслед. Город казался погружённым в глубокую и неизлечимую паранойю. Похоже, каждой семье было что скрывать — или, более вероятно, было кого укрывать. Если Индабиран пронюхает об этом, все эти люди будут мертвы. Интересно, подумал Том, понимают ли они это.

Он попросил указать ему самый приличный трактир, рассчитывая, что в таких обстоятельствах с пришлого, вполне могущего оказаться шпиком, не потребуют большой платы. Так и произошло — ему удалось получить отдельную комнату со столом и видом на Лакморский замок за сущие гроши. Хозяин кланялся до земли и бормотал, как счастлив приютить путника в такую погоду, хотя слабо моросящий с утра дождичек трудно было назвать суровым ненастьем.