Братство волчьей стаи - Владимир Колычев

— И что?

— У тебя есть возможность все исправить.

— Извини, мне уже пора, — поднимаясь с корточек, сказал узколобый.

— Куда пора? Ты что, ничего не понимаешь? Чащин — псих! И он окончательно сошел с ума.

— Пойду, выражу ему сочувствие. — Парень шагнул в направлении, куда скрылся Чащин.

— Тебе смешно?.. Ты видел его глаза?

— Глаза? — Узколобый остановился, в напряженном раздумье взглянув на Татьяну.

— Он псих! Он маньяк! Он убивает из удовольствия!..

— Может быть! — Парень продолжил путь.

— И тебя убьет!.. Если Пахомова упустите, убьет. А вы его упустите!..

Татьяна заметила, как парень опустил плечи. Но не увидела, как он остановился.

* * *

Болото засасывало медленно, но неотвратимо. Олег шарил руками вокруг, но не находил опоры. И с каждым движением он все глубже погружался в обволакивающую жижу. Еще немного, и все. Это ему расплата за то, что он забрался в машину Бокова, спровоцировал мужика на погоню, увлек его в болото…

Еще чуть-чуть, и все. Но где преследователи? Почему их не видно? Куда они подевались?.. Олег слышал, как они стреляли. Слышал выстрелы из карабинов. Потом, как ему показалось, ухнуло охотничье ружье. Но ему так показалось. Сознание у него тусклое, ускользающее, восприятие бредовое — могло и померещиться.

Олег терял сознание, погружаясь в болотную жижу. Но это уже не страшно, все равно крышка. И даже хорошо, что он не почувствует, как будет захлебываться.

— Эй, а лапки свешивать не надо!

Пахомов грустно улыбнулся, увидев болотную старуху. Он еще на плаву, но сознание уже погрузилось на всю глубину бреда.

— Не буду, — пробормотал он.

— Давай, хватайся! — Старуха протянула руку.

Но Пахомов качнул головой. Нелегкая эта работа, из болота тащить бегемота. А для бесплотного видения и вовсе непосильная.

— Давай, говорю!

Олег удивленно повел бровью. Старуха вдруг куда-то исчезла, а руку ему тянула Голикова. И не руку тянула, а приклад охотничьего ружья. И он схватился за ремень.

Алла Голикова была из плоти и крови. И сила в ней не женская. Она вытащила его из трясины, уложила на траву. И ее ружье оказалось у него в руках, палец непроизвольно влез под спусковую скобу.

— Ты стреляла? — спросил он.

— Я, — кивнула она.

— Они твоего Юру убили.

— Потому и стреляла, — кивнула она.

— Там еще Чащин…

Пахомов хотел поднять руку, чтобы показать в сторону, из которой исходила опасность, но увидел Чащина — с карабином на изготовку. Голикова его тоже заметила, но было уже поздно.

Чащин выстрелил. Женщина молча схватилась за живот, скрючилась и упала на бок. А Чащин навел ствол на Олега.

— Ну, вот и все!

— Вот и все, — вздохнул Пахомов, глядя на болотную старуху, которая по следам Чащина бежала к своей внучке.

Старуха задела его по пути, даже толкнула, но Чащин не должен был почувствовать бесплотное прикосновение. Но он почувствовал. И даже обернулся. В этот момент Олег и нажал на спуск.

Ружье громыхнуло в его руках, но уши заложило, скорее от неожиданности, нежели от самого выстрела.

Но этот выстрел стал неожиданностью и для самого Чащина. Пуля попала ему в ногу, но он опустил руку, в которой держал карабин. А Пахомов снова нажал на спуск. Но ружье не выстрелило. Видно, заряжен был только один ствол.

— Убей его! — заорала вдруг старуха.

Она смотрела на Олега, но первым на ее призыв откликнулся Чащин. Он вскинул карабин, собираясь нажать на спуск, но и Пахомов уже пришел в движение. Он ударил его ружьем по стволу. Раздался выстрел, но пуля не причинила ему вреда.

Олег оторвал тело от земли, поймал ствол карабина, вырвал его из рук Чащина. Тот схватился за нож, но Пахомов сбил его с ног. В падении нож выскочил из руки, плюхнулся в жижу.

У Чащина оставался пистолет, но Пахомов не позволил врагу достать оружие. Он ударил его локтем в челюсть, но вырубить не смог. Только разозлил. Чащин взбесился, ударил в ответ, но уложить Олега тоже не получилось. И пропустил удар — несильный и смазанный.

— Убью! — в бешенстве заорал Чащин.

И вдруг воткнул палец в кровоточащую рану. Пахомов захрипел от боли, сознание пошатнулось, как памятник, свергнутый с пьедестала. Он оказался на спине, Чащин навис над ним, двумя руками схватил за горло.

— Убей его! — Старуха набросилась на Чащина сзади.

Одной рукой она сжимала его шею, а другой била по голове, по плечам, но он не чувствовал ее. И душил Олега, который и без того терял сознание.

— Нога! Нога! — Старуха ткнула когтистым пальцем в рану на ноге Чащина, но тот этого не заметил.

Но когда это сделал Пахомов, враг взвыл от боли. Чащин ослабил хватку, и Олег смог воспользоваться этим. Он попытался скинуть противника с себя, но тот извернулся и остался на нем. Тогда Пахомов перевернул его на спину и смог взять на удушающий прием.

— Ты не сможешь… Меня нельзя убить… — хрипел Чащин, пытаясь вырваться.

— Нельзя. Но я тебя убью.

У Пахомова просто не было иного выхода, как задушить Чащина. Силы на исходе, и если он не завершит прием, то сам окажется в его положении. А Чащин ранен в ногу, и ему хватит сил, чтобы задушить Олега. А еще он мог просто-напросто застрелить его…

— Не надо!.. Я все скажу!.. — с выпученными глазами выжал из себя Чащин.

Олег мотнул головой. Он хотел бы выслушать признание, к которому так долго шел, но увы. Впрочем, он согласен закрыть дело в связи с гибелью подозреваемого…

— Олег, не надо!

Он не видел Татьяну, но услышал ее голос. Возможно, это всего лишь видение, посланное нечистой, чтобы спасти Чащина.

— Майор Пахомов! — закричала она.

И он почувствовал на себе ее руки. Татьяна стояла за спиной и тянула его на себя, отрывая от жертвы. Олег пытался удержаться на Чащине, но от перенапряжения и боли потерял сознание. Но руки не разжал. Он должен был додушить Чащина. Чтобы Татьяна его не спасла.

Это ведь она помогла выйти Чащину на цель. А теперь пытается его спасти…

Бассейн, сауна, бильярд — оказывается, это все очень быстро надоедает. Не в развлечениях счастье, а в самой возможности располагать ими. Но главное счастье в женщине. А Лиза просто прелесть. Кручинин договорился с Чащиным, и, как только с Пахомовым будет покончено, у него начнется новая жизнь. Тогда он будет жить с Лизой на законном основании. А то, что пришлось изменить служебному долгу… А с кем не бывает?..