История руссов. Славяне или норманны? - Сергей Лесной

Когда, далее, древляне, которые считаются летописцем также славянами, убили Игоря, они сказали: «Се князя убихом русьского». И здесь древляне, жившие под боком Руси, платившие дань Игорю, входившие в состав его владений, называют Игоря «русским» князем. Называют, ясно, в узком значении, ибо в широком понимании сами были русскими. Само собою разумеется, что это место нельзя понимать, что древляне, мол, убили варяжского князя, — слово «Русь» в первую очередь играло роль географического, а не этнографического понятия: Рюрик был новгородским, но не «русским» князем.

Здесь не место углубляться в происхождение слова «Русь», постараемся разматывать клубок проблемы постепенно.

Для нас уже ясно, что этнографическое понятие «русский» — понятие позднейшее; ни новгородцы, ни, по-видимому, сами киевляне «русью» себя не называли. Русью называлась Киевская область.

В одном из очерков мы указывали, что еще во времена Ивана III в Новгороде вспоминали, что Владимир крестил «Русьскую и нашу Словенськую землю». Значит, узкое значение «Руси» не умирало долго, по крайней мерс до конца XV века, но употреблялось редко, ибо поглощалось общерусскими событиями и интересами.

Лихачев не понимает, что если летописец очень часто употребляет «Русь» в более общем значении, то этого и следует ожидать, — ведь он пишет не историю Киевской области, а Руси! Поэтому цифровые данные Лихачева решительно ничего не говорят, они только показывают, как часто летописец говорил о Руси в целом, а не об ее исходной области — Киевской земле.

Лихачев упускает, что главное летописание велось в Киеве, где слово «Русь» в узком понимании не употреблялось; ведь француз, пишущий о себе, не станет упоминать на каждой странице, что, мол, я — француз. Так и киевский летописец, говоря о Руси в узком понимании, употреблял то «кияне», то «людие», то безличные формы, ибо «Русь» подразумевалась.

Зато в новгородских, суздальских и московских летописях узкое понимание Руси употреблялось чаще, ибо летописец противопоставлял себя «Руси».

Наконец, не следует забывать, что узкое понимание «Руси» часто поглощалось, так сказать, средним его пониманием, когда в него включали и Переяславщину, и Черниговщину, порой вообще всю Южную Русь, включая и Галицию.

Редкое употребление узкого значения «Руси» объясняется прежде всего тем, что Киевская область скоро вышла на широкие исторические пути, и ее роль, как таковой, стала поглощаться ее общегосударственной ролью; параллельно с этим отмирало и употребление узкого значения.

С татарской же катастрофой Киев почти совершенно сходит со страниц летописей, центральная ее функция, равно как и название страны, присваивается другими областями, центр государственности переносится к северу, и сама Киевщина делается «окраиной».

Здесь уместно будет сказать несколько слов о значениях термина «Русь», которые мы встречаем в летописях. Он употреблялся в трех смыслах: 1) как географическое понятие, означающее какую-то определенную площадь, известное географическое пространство, с отчасти колебляющимися границами, 2) как этнографическое понятие. означающее известный народ славянского корня, 3) как политическое понятие, как имя данного государства, заключающее в себе разные национальности.

Принято считать, что эти понятия в летописи часто путаются. Вряд ли это верно, ибо при внимательном рассмотрении контекста всегда можно установить, о котором из трех понятий идет речь.

Больше путаницы связано с понятием географическим. Этот термин употреблялся не менее, чем в трех смыслах или объемах: 1) узком, 2) расширенном и 3) широком.

В узком значении «Русь» означала Киевскую область или княжество, в расширенном туда же входила Переяславщина (сам Переяславль назывался Русским Переяславлем), Черниговщина, Волынь, Галичина и т. д., иногда даже Смоленская область.

В широкое понимание включалась уже вся Русь, т. е. южная, средняя и северная.

Употребление этих терминов не было, как некоторые думают, хаотическим; оно зависело главным образом от эпохи и от местонахождения летописца.

Анализ летописей покажет нам (см. ниже), что первые два термина употреблялись до нашествия татар, третий же вошел в употребление уже при татарах.

В это время Южная Русь совершенно утратила свое государственное значение, и реальной политической силой явились только Средняя и Северная Русь, перенесшие на себя имя Южной Руси. Самое летописание ушло из Киева, и даже голое имя Киева стало упоминаться в летописях редко, и то мимоходом; с многовековой культурой древней Киевской Руси было покончено.

Попытаемся сравнением различных по времени летописных отрывков установить приблизительно демаркационную линию во времени между двумя старыми, более узкими понятиями «Руси», с одной стороны, и новым, самым широким, с другой.

Под 1263 годом находим: «Князь великий Александр поиде во Орду… и удержа его царь, не пусти его в Русь». Так как Александр был князем в Новгороде, это указание является одним из первых, где широкое понимание «Руси» видно с полной очевидностью.

Впрочем, уже под 1255 годом мы находим известие: «Тое же зимы приехаша численици ис Татар и сочтоша всю землю Русскую и поставиша десетники и сотники». Так как под этим годом речь идет все время о Новгороде, а в последующих годах — о том, как отозвался Новгород на татарский учет, можно заключить, что и в 1255 году Новгород уже считался «Русью».

С другой стороны, мы находим под 1218 годом: «Мстислав Мстиславович выиде из Новагороди к Русь». Под 1223 годом: «Тогда бе в Киеве князь Мстислав, сын Романов Ростиславича, а в Чернигове Мстислав Святославович Козельский, а в Галиче Мстислав Мстиславович. То бо беяху старейши в Русской земли».

Под 1235 годом находим: «Прииде князь Изяслав Мстиславович с Половци и взяша Киев, а князя Володимера Рюриковича емше Половци ведоша в землю свою, и оттоле взяша искуп на нем, и отпустиша в Русь».

Нашествие Батыя в 1237 году летопись называет нашествием на «Рязанскую» землю.

В 1239 году «нача Батый посылати на грады Руськия. Посланнии же Батыеви, пришедше в Русь, взяша град Переяславль… А иную же рать посла на Чернигов». Ясно, что и здесь под «Русью» понимается Южная Русь, т. е. в расширенном понимании.

Под 1240 годом описано нашествие Батыя на Киев, Владимир Волынский, Каменец, Кременец и т. д., и сказано: «Много зла створиша земли Рустеи».

Под 1246 годом находим слова Батыя: «еже есть по обычаю вашему, створите князю Русскому Михаилу» (Черниговскому). Однако под тем же годом находим: «князю же Ярославу тогда суще в Орде, у Канович, и много пострада… за землю Русскую». Здесь Ярослав, представитель Средней Руси, уже считается и представителем всей Руси.

Под 1249 годом находим: «Прииде Александр Ярославич от Канович на Киев и всю Рускую землю, а Андрей, брат его, седе в Володимери на столе». Здесь Средняя Русь с Владимиром на Клязьме, как столицей, еще отделена от Киева и «всей Руси».

Таким образом, грань в применении старого и нового понимания «Русь» лежит между 1249 и 1255 годами и условно может быть принята с 1250 года. Разумеется, этот процесс расширения понятий наметился и раньше, например, мы находим в 1243 году: «Батый же почести Ярослава достойною честью и отпусти его, и даст ему старейшинство во всем Русском языце». Здесь слово «Русь» в широком понимании дословно не употреблено, но понятие его ясно отчеканено.