Всего пару миль по прямой - Джеффри Арчер

Возвратившись на Лаундз-сквер, Дафни прошла прямо в свою комнату. Села за письменный стол и, задумавшись лишь на секунду, принялась переписывать то, что получила от полковника.

Выполнив свою задачу, она перечитала один из абзацев размышлений полковника, который опустила в своем послании, и пожелала лишь, чтобы его мрачные пророчества так и остались на бумаге.

Закончив свой собственный вариант письма, Дафни порвала бумагу полковника и позвонила Уэнтуорту.

— Всего одно письмо на отправку, — только и сказала она.

Подготовка к свадьбе стала такой лихорадочной, что, передав письмо Уэнтуорту, Дафни совершенно забыла о проблемах Гая Трентама. Как выбрать подружек, чтобы не обидеть половину всех родственников; где набраться терпения, чтобы вынести все эти бесконечные примерки, которые вечно задерживались; как посадить гостей, чтобы те, кто годами друг с другом не разговаривают, не оказались за одним столом, и, наконец, как поладить с будущей свекровью, вдовой маркиза, которая уже выдала замуж трех дочерей и по каждому вопросу имела наготове три разных мнения, — все эти проблемы просто оставляли ее без сил.

За неделю до назначенного срока Дафни не выдержала и предложила Перси пойти в ближайшее бюро регистрации и как можно скорее покончить со всем этим — и, главное, не ставить никого в известность.

— Как скажешь, старушка, — ответил Перси, который давно уже перестал слушать чьи-либо советы, касающиеся свадьбы.

Проснувшись 16 июля 1921 года в пять сорок три, Дафни чувствовала себя опустошенной, но, когда в час сорок пять она ступила на залитый солнцем двор, настроение у нее было приподнятое и она с нетерпением ожидала предстоящего события.

Отец помог ей взойти по ступенькам в открытую карету, в которой ездили на свадьбу еще ее бабушка и мать. Небольшая толпа слуг и доброжелателей приветствовала невесту, когда карета отправилась в путь к Вестминстеру. Прохожие махали ей с мостовой, офицеры отдавали честь, щеголи посылали воздушные поцелуи, а будущие невесты вздыхали, когда она проезжала мимо.

Под руку с отцом Дафни вошла в церковь через северный вход вскоре после того, как часы на Биг Бене пробили два, и под звуки свадебного марша Мендельсона медленно двинулась между рядами. Прежде чем соединиться с Перси, она задержалась на секунду, чтобы сделать реверанс королю с королевой, сидевшим в одиночестве на своей скамье за алтарем. После всех этих месяцев ожидания, служба, как ей показалось, продлилась всего несколько мгновений. После того как орган затянул «Возрадуйся» и новобрачных пригласили поставить свои подписи в книге регистрации, единственным желанием Дафни было вновь пройти всю эту церемонию.

Несмотря на то что она уже несколько раз тайно пробовала делать это на бумаге у себя на Лаундз-сквер, Дафни все же заволновалась, прежде чем вывести слова «Дафни Уилтшир».

Муж и жена вышли из церкви под оглушительный перезвон колоколов и двинулись по улицам Вестминстера, залитого яркими лучами послеполуденного солнца. Добравшись до огромного шатра, раскинутого на Винсент-сквер, они стали встречать своих гостей. Попытки переброситься словом с каждым из них привели к тому, что Дафни не удалось даже попробовать своего свадебного торта, но, как только она все же откусила от него кусочек, неизвестно откуда выплыла вдова маркиза и объявила, что если они не приступят к тостам, то могут распрощаться с надеждой успеть на пароход.

Элджернон Фицпатрик пропел дифирамбы подружкам и пожелал счастья жениху с невестой. Перси произнес неожиданно остроумную и тепло принятую ответную речь. Затем Дафни была препровождена на Винсент-сквер 45, в дом дальней родственницы, чтобы переодеться в дорожное платье.

Вновь толпы вывалили на мостовую, чтобы осыпать их рисом и лепестками роз, в то время как Хоскинз уже ждал, чтобы отвезти новобрачных в Саутгемптон.

Тридцать минут спустя Хоскинз мирно вез их по шоссе А30 мимо Кью-гарденз, оставив гостей продолжать празднование, но уже без молодых.

— Что ж, теперь ты привязан ко мне на всю жизнь, Перси Уилтшир, — сказала Дафни своему мужу.

— Это, я подозреваю, было предопределено нашими матерями еще до нашей встречи, — произнес Перси. — Глупее не придумаешь.

— Глупее не придумаешь?

— Да. Я бы давным-давно мог прекратить их ухищрения, сказав, что никогда не собирался жениться ни на ком другом.

Дафни первый раз серьезно задумалась о предстоящем медовом месяце только тогда, когда Хоскинз остановил автомобиль в порту за добрых два часа до того, как «Мавритания» должна была запустить свои машины. С помощью нескольких носильщиков Хоскинз выгрузил два чемодана из багажника авто — четырнадцать других были отправлены днем раньше, — пока Дафни и Перси направлялись к трапу, где их ожидал корабельный интендант.

В тот момент, когда интендант шагнул вперед, чтобы приветствовать маркиза и его жену, из толпы донеслось: «Счастливого пути, ваша светлость! Скажу вам от миссис и от себя, что маркиза выглядит всем на зависть».

Они обернулись и не смогли сдержать смех, когда увидели Чарли и Бекки, стоящих в толпе в своих праздничных нарядах, надетых по случаю их свадьбы.

Интендант проводил всех четверых в кают-кампанию, где их ждала очередная бутылка шампанского.

— Как вам удалось оказаться здесь раньше нас? — спросила Дафни.

— Вот так, — сказал Чарли, вовсю демонстрируя свой акцент простолюдина, — хоть у нас и не «роллс-ройс», но мы все же умудрились обогнать Хоскинза на своем двухместном авто еще на выезде из Винчестера, верно ведь?

Рассмеялись все, кроме Бекки, которая не могла отвести глаз от овальной бриллиантовой броши, которая смотрелась так изысканно на отвороте жакета Дафни.

Пароход издал три гудка, и интендант посоветовал им побеспокоиться о том, чтобы покинуть корабль, если, конечно, они не собираются сопровождать Уилтширов до Нью-Йорка.

Увидимся через год нли около того, — крикнул Чарли, обернувшись, чтобы помахать им с трапа.

— К тому времени мы обогнем весь земной шар, старушка, — поведал своей жене Перси.

Дафни взмахнула рукой на прощанье. «Да, и к тому времени, когда мы вернемся, одному Богу известно, чем будут заняты эти двое».

У меня хорошая память на лица и, как только я увидел человека, взвешивавшего картофель, то сразу узнал его. Затем в памяти у меня всплыла надпись на вывеске перед входом в магазин. Конечно же, это капрал Ч. Трумпер. Нет, он закончил службу сержантом, если я не ошибаюсь. А как звали его друга, того, который получил военную медаль? Ах да, рядовой Т. Прескотт. Обстоятельства смерти не вполне ясные. Странные детали иногда оказывается в состоянии удержать память человеческая.

Возвратившись домой к обеду, я рассказал супруге о встрече с сержантом Трумпером, но она не проявляла заметного интереса к моим словам, пока я не отдал ей купленные фрукты и овощи. И тут она спросила, где я покупал их. «У Трумпера», — сказал я. Она кивнула и без дальнейших объяснений записала фамилию на бумаге.