Брежнев. Генсек «золотого века» - Юрий Михайлович Чурбанов

В связи с этой и рядом других статей, в которых еще встретятся, я уверен, аналогичные «подробности», позволю себе честно рассказать об одном эпизоде, который действительно был.

Как-то раз, в субботу, кто-то из моих и Галины Леонидовны друзей пригласил нас в «Арагви». Не помню, какой был повод, кажется, «круглая дата», отказаться неприлично, нас там очень ждали, но суббота — это «родительский день». Как же быть? Посоветовавшись с друзьями, мы решили «перехитрить» Леонида Ильича. После обеда он обычно уходил отдохнуть. Обед всегда кончался где-то около трех часов, а спал Леонид Ильич до половины шестого — шести. Вот мы и решили: как только он пойдет отдохнуть, мы быстро «смотаемся» в «Арагви», чуть-чуть посидим с друзьями, засвидетельствовав им свое уважение, и так же быстро вернемся на дачу, благо это недалеко. Сказано — сделано. Но праздник есть праздник, я все-таки выпил пару рюмок, а Леонид Ильич, видимо, это все понял. Или он видел, как отъезжала машина «Волга». Хорошо, садимся ужинать. Вдруг Леонид Ильич обращается к домработнице: «Зина, будь добра, принеси бутылку „Зубровки“ и фужер». Виктория Петровна вздрогнула. Я молчу. Зина приносит «Зубровку», Леонид Ильич наливает фужер: «Пей!» Я махнул. Закусили. Леонид Ильич наливает второй фужер: «Пей!» Я еще раз выпил. Тут он как стукнет кулаком по столу: «Ты что, если хочешь выпить, дома это не можешь сделать?» Вот так. Мораль проста: не светись на людях, не забывай, в какой семье ты живешь!

И вот я читаю «Московскую правду». Несутся машины с Генеральным секретарем ЦК КПСС до сельмага! У меня возникает вопрос: а не больной ли человек писал эту статью? Кому нужна такая профанация?..

* * *

В моем понимании Леонид Ильич был человеком общительным. Он никому не запрещал бывать у него, и все это хорошо знали. Не могу сказать, что среди членов Политбюро у него были близкие друзья, все-таки он старался поддерживать ровные отношения, но как я уже говорил, ближе всех к нему были Андропов, Устинов, Громыко и Черненко. Я никогда не спрашивал у этих людей, за что их ценил Леонид Ильич, но то, что ценил, — было видно. В «домашние» часы Леонид Ильич никогда не посвящал меня в свои дела. Зачем? У меня был свой участок работы. Все остальное — лишь праздное любопытство, неуместное в том случае, если речь идет о государственных делах. То есть я могу лишь косвенно судить о том, как они общались.

Разбирался ли Леонид Ильич в людях? Могу ответить утвердительно: да. Как посмотрит на тебя из-под густых бровей, так ему многое становилось ясно, и какие-то вопросы отпадали сами собой. Если человек обращался к Леониду Ильичу с какой-то разумной просьбой, и эта просьба казалось ему объективной, он помогал во что бы то ни стало. Но если же кто-то начинал приставать, то он всегда мог — достаточно твердо — поставить этого человека на место. Я уже говорил, что по отношению к семье это был очень добрый и мягкий человек, — так вот эти качества распространялись и на тех людей, которые окружали Леонида Ильича. Он никогда не подчеркивал свое служебное превосходство, которым — в среднем звене — так тупо кичатся некоторые наши чиновники. Не помню, чтобы за какой-то просчет или проступок он мог одним, как говорится, махом лишить «проштрафившегося» человека всего, что он имел, если же, конечно, это были не уголовно наказуемые действия. Вот почему я утверждаю, что главная черта характера Леонида Ильича — доброта и человеческое отношение к людям.

Думаю, что мне он доверял. У нас были хорошие отношения. От него я никогда и ничего не скрывал. Свои маленькие тайны есть, конечно, у каждого человека, но перед Леонидом Ильичом я всегда был как на рентгене.

Не думаю, если говорить честно, что я имел какое-то влияние на Леонида Ильича, да такой цели у меня просто не было. Возвращаясь из служебных командировок — а я обычно был в командировках по стране почти сто дней в году, — я всегда делился своими впечатлениями от этих поездок и рассказывал Леониду Ильичу все как есть. Я чувствовал, что он, скажем, не все знает и по Сургуту, и по Нижневартовску, где я был. Не знаю, как сейчас, а в те годы там очень остро стояла проблема жилья; кроме того, была проблема с приобретением мебели. Леонид Ильич слушал с очень большим интересом. Когда я возвращался, всегда был вопрос: «Ну, как съездил?» И если я не рассказывал, то вопросы на этом прерывались. Все-таки он очень уставал на работе.

Знал ли Леонид Ильич об истинном положении дел в стране, скажем, с продовольствием? В полном объеме — не знал. Я могу ответить однозначно. По крайней мере та информация, которой я делился по возвращении из командировок, была для него совершенно неожиданной. В первую очередь я имею в виду вопросы продовольственного снабжения страны. Как-то раз он позвонил мне на работу и попросил подготовить справку о ценах на московских рынках, причем не на одном, Центральном, а на двух-трех. (Московское Главное управление внутренних дел тогда быстро подготовило такой материал.) Его, между прочим, вполне мог бы дать и горком партии, но Леонид Ильич обратился ко мне. Может быть, в какой-то степени он не доверял горкому, знал, что там могут «пригладить» информацию. Я же говорил все как есть, ничего не боясь, потому что я знал, кто будет работать с этим материалом. Но такие звонки были большой редкостью. И то, что Леонид Ильич, как пишет пресса, надевал на меня погоны и увешивал медалями, — ну, я скажу так: если бы Чурбанов был круглым дураком, вряд ли Генеральный секретарь нацепил бы на него генеральские аксельбанты. Единственный упрек, который я выслушивал со стороны Леонида Ильича и жены на протяжении многих лет, это то, что я всего себя отдал работе. Я очень редко вовремя приезжал домой. Рабочий день у меня начинался в 7:20 утра, возвращался уже после программы «Время», обычно я мельком смотрел ее на работе, там же, на работе, и ужинал. То есть это было не раньше 22 часов. Леонид Ильич как-то всерьез сказал мне: «Ты все работаешь, так нельзя, руководитель должен больше доверять своим подчиненным и не делать все сам — а ты лучше найди время, чтобы заняться семьей!» К его советам я всегда прислушивался.

* * *

Не могу сказать, что Леонид Ильич