Холодный мир - А. Дж. Риддл

Выйдя из госпиталя, я направляюсь к баракам, где живет мой брат с женой и детьми, и остаюсь стоять снаружи, понимая, что не войду внутрь, потому что они не хотят меня видеть. Но я хочу увидеть их, только для того, чтобы узнать, что все в порядке.

В эвакуационном лагере у каждого есть работа – так сказать, своеобразный обмен. Соединенные Штаты вытаскивают тебя из замерзающего региона, дают тебе новый дом, еду, одежду и убежище от Долгой Зимы, а взамен ты должен работать. В каком-то смысле новый мир стал настоящим бесклассовым обществом, в котором все работают вместе, чтобы выжить. По крайней мере те, кто находится на одной стороне.

Сквозь распахнутые двери бараков люди, натянув толстую одежду, выходят под утреннее солнце с низко опущенными головами, спеша на работу. В общем потоке я замечаю своего брата – он что-то со смехом обсуждает с высоким мужчиной рядом. Это для тебя, Алекс: для того, кто всегда приспосабливается и никогда не жалуется на судьбу. Ты справишься. И я очень рад, что встретил тебя.

* * *

Когда я рассказал о своей просьбе Фаулеру, он сразу начал задавать вопросы. Оно и понятно – довольно трудно было найти то, о чем я попросил: самолет, способный пересечь Атлантику и приземлиться где угодно, и команду, способную делать раскопки в глубоком снегу.

Но в итоге он соглашается, хоть я и понимаю, что ему приходится сделать пару звонков и оплатить услугой за услугу. В современном мире это единственная оставшаяся реальная валюта.

Транспортник Военно-воздушных Сил – это шумное, трясущееся чудище, которое напоминает мне кита, который вдруг почему-то решил подняться в воздух. Как я ни пытаюсь заснуть во время полета – у меня ничего не выходит. Я все не могу перестать думать об Эмме, о том, как она себя чувствует, и стали ли пять кругов ее прогулки вокруг здания шестью или семью. А может быть, их снова два, как и несколько дней назад. Любому будет трудно делать то, что делает она: начинать заново учиться ходить, будучи такой слабой и хрупкой. Но для нее это еще тяжелее, потому что она очень сильная. Я горжусь ею за то, что она преодолевает все с таким мужеством, решительностью и самообладанием. Не знаю, смог бы я справиться так же.

Полковник воздушных сил, командующий операцией, заходит в грузовой отсек и жестом показывает мне, чтобы я надел гарнитуру. Вставив в ухо наушник, я четко слышу его голос:

– Мы на подлете, доктор Синклер.

Через иллюминатор я смотрю на замерзшую землю внизу, белую равнину без конца и края. Сигнала со спутника, по которому можно было бы выстроить маршрут, сейчас нет, но я надеюсь, что мы сможем увидеть хотя бы крышу дома. Но в этот раз удача меня подвела – он полностью покрыт снегом.

* * *

Оказавшись на земле, с помощью сонара мы находим местоположение дома, и прибывшие с нами морские пехотинцы начинают копать. Пар вырывается из их ртов маленькими облачками, пока они с хрустом проламывают лопатой слежавшийся снег, погружаясь все глубже и глубже.

Место, где мы находимся, – предместья Сан-Франциско – сейчас больше похоже на Сибирь: вокруг лед и тусклый свет, насколько хватает глаз. Сильный порыв ветра продувает мою куртку, пронизывая до костей. Трясясь от холода, я пытаюсь ее запахнуть.

Проход становится все шире. Это не отвесный колодец, а скорее, туннель, плавно понижающийся к входу в дом. Крыша и стены не провалились – это хороший знак. У меня появляется надежда.

Солдаты зовут нас, когда туннель подходит к самому порогу. Пока я спускаюсь вниз, они сбивают последние куски льда с дверей и толчком открывают их.

Внутри моему взгляду открывается настоящая ледяная могила. Нашлемные фонари, которые есть у каждого морского пехотинца и у меня, световыми копьями пронизывают темноту. Сверкающие кристаллы покрывают люстру и фурнитуру, как будто дом был заморожен мгновенно. Если бы не мертвая стужа, то я бы даже назвал это красивым.

– Оставайтесь здесь! – кричу я солдатам.

Добравшись до кухни, я открываю скрипучую дверь, ведущую в подвал, и первым делом в свете фонаря убеждаюсь, что на лестнице нет никаких ловушек. Если он хочет нанести удар, то сейчас самое время.

– Оскар?

Мой окрик в темноту остается без внимания.

Он ушел? Или Долгая Зима забрала его?

Я делаю шаг вниз. Узкие деревянные ступеньки со стоном прогибаются под моим весом.

Продолжив спускаться, я все сильнее кутаюсь в куртку. Мороз такой, что я понимаю – долго я тут не выдержу.

– Оскар? Ты меня слышишь?

Пауза.

– Все в порядке, это Джеймс. Если ты меня слышишь, выходи. Нам пора убираться отсюда.

В углу слышно какое-то шевеление. Я перевожу туда луч фонаря и облегченно вздыхаю, увидев его. Он в порядке, не ранен, его кожа мягкая и шелковистая, а русые волосы коротко пострижены, как и мои, хотя выглядит он лет на двадцать моложе меня, как молодой юноша, только что закончивший колледж.

– Сэр, – тихо говорит он, – я не знал, что мне делать. Вы сказали мне оставаться на месте, пока вы не придете.

– Ты все сделал правильно.

– В новостях я видел, что вы летали в космос.

– Да, это правда.

– И вернулись целым и невредимым. Я волновался…

– Больше не о чем беспокоиться, Оскар. Теперь все будет хорошо.

* * *

По возвращении в эвакуационный лагерь № 7 в Тунисе Фаулер показывает мне мое жилище. В нем две светлых спальни, маленькая кухня, гостиная и даже кабинет для работы. Самое дорогое, что есть в таких лагерях, – это свободное место, а эти дорогие апартаменты заняли немало. Сперва я даже отказался, но Фаулер настоял, мотивируя это тем, что Эмме нужен будет постоянный уход даже после того, как она выйдет из больницы. Услышав эту фразу, я задумался, куда же она пойдет после госпиталя? Я, вроде как, полагал, что она захочет жить со своей сестрой. Но не могу не признать: мысль о том, что она вернется сюда, меня обнадеживает.

Примерно через час после моего возвращения в дверь стучится Фаулер. Он живет двумя домами ниже по дороге, и мы постоянно встречаемся и работаем вместе по ночам (хоть в НАСА у нас и соседние офисы, и он, и я постоянно берем работу на дом). Увидев Оскара, он замирает, а потом смотрит на меня с любопытством. Интересно, догадался ли он.

– Я постараюсь найти вам жилище с тремя спальнями.

– Это не обязательно.

Он хитро смотрит на меня и потом кивает.

– И тем не менее я найду вам дом побольше.

По-моему, он знает.

* * *

Следующим утром, когда я как раз собираюсь на работу, неожиданно раздается стук в дверь. На пороге, в толстом пальто и кепке, вздрагивая от ветра, стоит Педро Альварес.

– Педро.

– Привет, Док.