Учебник для детектива - Джедедайя Берри

Потрескивающий и постукивающий звук оказался стуком капель дождя, бьющих в окно. Шорохами было шуршание секретных устройств, упрятанных в стол, на котором стояли лампа под зеленым абажуром и пишущая машинка. За столом сидел мужчина, он закрыл глаза и дышал очень медленно.

— Привет, мистер Анвин, — произнес Эдуард Ламек.

— Здравствуйте, сэр, — ответил Анвин, но Ламек предостерегающе поднял руку.

— Не беспокойтесь, ничего говорить не нужно, — предупредил он. — Я вас все равно не слышу. И, коль на то пошло, даже не могу с уверенностью считать, что разговариваю именно с вами, мистер Анвин. Записывая данную беседу, я всего лишь готовлюсь к любым возможным осложнениям. Надеюсь, что буду иметь возможность передать этот файл вам в руки. Если же нет или если он вместо этого попадет в руки наших врагов, тогда… — Ламек наморщил свой объемистый лоб. — Тогда, я полагаю, они получат возможность понять мои намерения, и ни одно из них уже не будет иметь никакого значения.

Ламек открыл глаза. Как же они отличались от тех, что Анвин видел вчера утром! Эти были водянисто-голубые и очень живые. Но его они не видели.

Ламек поднялся со стула, и в его руке появилась шляпа. Когда он надел ее, ему на плечи упал плащ в тон шляпе.

— Не уверен, что мне удалось хоть что-то вам объяснить, — сказал он. — Но поскольку вы видите все это, то, вероятно, вы получили мои инструкции и отнесли этот файл в третье архивное отделение. И таким образом многое можете узнать и понять. Здесь время течет по-другому, и это может стать препятствием для непосвященного, однако нам это только на пользу. По дороге я расскажу, что еще вам следует знать, пока не доберемся до нужного места. Мне нужно выполнить несколько поручений, прежде чем я отправлюсь на назначенную мне встречу.

Он пошел к двери, и Анвин отпрыгнул в сторону, чтобы избежать столкновения.

— На тот случай, если вы сомневаетесь, — продолжал Ламек, — сообщаю, что почти всегда начинаю любое дело с собственного кабинета. Мы, супервайзеры, лучше всего работаем, когда придерживаемся определенного порядка действий. Некоторые в качестве исходного пункта выбирают дом своего детства, другие предпочитают лес. Одна женщина-супервайзер использует для этого станцию подземки со множеством пересекающихся путей. Я хорошо знаю свой кабинет, так что относительно легко могу его реконструировать. Вообще-то все это лишь отдельные детали и подробности, сами по себе ничего не значащие. Если вы сидите, предлагаю вам теперь встать.

Ламек отворил дверь. Вместо коридора тридцать шестого этажа с его желтыми светильниками и бронзовыми именными табличками на дверях Анвин увидел перед собой извивающийся переулок, темный и залитый дождем. Они вышли наружу, и дверь за ними затворилась. Анвин вспомнил про свою шляпу и обнаружил, что она у него на голове. Он также вспомнил и про свой зонтик, и тот тоже оказался у него в руке, уже раскрытый. Но пока они шли сквозь лабиринт между высокими кирпичными стенами, он все время частью сознания ощущал тепло одеял на кровати и мягкость подушки.

— Все это лишь вторичные проявления, — пояснил Ламек. — К тому же произвольные. Но требуются годы практики, чтобы добиться такой степени яркости и четкости. Можете считать этот переулок организационно-схематической структурой. Такой, какую лично я считаю особенно полезной. Здесь имеется столько дверей, сколько мне нужно, и они вполне логически выполняют соединительную функцию. Некоторые супервайзеры работают быстрее меня, потому что не тратят время на подобные структуры. Но они просто забыли, что это такое — получать удовольствие от своей профессии, от проделанной работы. А это ведь приносит определенное удовлетворение, вам не кажется? Вот эта ночь, шум дождя вокруг нас, а? Мы невидимками движемся сквозь мрак, по узеньким улочкам и проулкам. Простите меня, мистер Анвин, если я слишком увлекаюсь деталями и подробностями. Многое в последнее время произошло слишком быстро, и я стараюсь разобраться с этим, пока мы с вами идем.

Из-за облаков показалась луна, и Ламек взглянул на нее, чуть улыбаясь. Когда она снова исчезла, он поплотнее запахнул плащ.

— Этот механизм мисс Полсгрейв в третьем архивном отделении — настоящее чудо: мы сообщаем ей, когда подходим к чему-то важному, к тому, что обязательно следует задокументировать, и она настраивает свою машину на правильную частоту. Она даже может сама проверить ее работу на вас и сопроводить от одного спящего сознания к другому, если это понадобится. По правде сказать, это одно из немногих преимуществ, какие мы имеем перед Хоффманом: способность записывать информацию на пластинки, анализировать, соотносить с уже имеющимися сведениями, сравнивать. Нам не всегда известно, что он планирует и замышляет, но мы можем выявить типичные хоффмановские методы работы в записях снов всего города, а потом действовать с целью предотвращения его следующего маневра. Данная запись, — продолжал он, — может оказаться особенно ценной и более чем просто опасной — боюсь, как для вас, так и для меня.

Они подошли к обшарпанной двери, скрытой в тени огромной кучи мусора; со старого дверного полотна свисали лоскутья облезшей краски. Ламек приблизился к ней и сказал:

— Ну вот мы и пришли.

Он открыл дверь, и в переулок вырвался сноп яркого света, позолотив мокрую кирпичную кладку стен и мостовой. Заглянув внутрь через плечо Ламека, Анвин увидел совершенно неправдоподобную картину: широкий пляж, за ним бесконечное море и солнце, очень яркое в самом зените неба. Он последовал за Ламеком на песчаный берег. С этой стороны дверь выглядела как вход в покосившуюся пляжную кабинку.

Здесь было ужасно жарко. Анвин снял шляпу и вытер лоб рукавом. Зонтик он держал раскрытым над головой, прикрываясь от солнца. Они направились прямо к воде.

На самом краю пляжа, куда чуть не доставали волны, лежала груда гладких черных камней. Пышнотелая женщина в синем купальнике с оборками сидела, прислонившись к ней, и смотрела на море. Когда она заметила приближающегося к ней Ламека, то повернулась и помахала ему рукой. На шее у нее болталось ожерелье из неказистых на вид жемчужин, а из-под белой купальной шапочки выбивались пряди седоватых волос.

— Эдуард! — прокричала она. — Когда же ты домой вернешься? Я все столовое серебро вычистила и отполировала, пока тебя дожидалась. Ты же прекрасно знаешь, как я устаю от такой чистки. Ты что, опять отключил свой телефон?

Анвин вспомнил о телефонном проводе, что лежал отключенный на столе в кабинете Ламека. Стало быть, супервайзер сам его отключил. Видимо, хотел обеспечить полную тишину, чтобы никто его не разбудил, пока идет запись.

Ламек снял шляпу, нагнулся к женщине и поцеловал ее в щеку.

— Придется нынче допоздна работать, — вздохнул он.

— А домой ты работу взять не мог?

Он покачал головой:

— Я сюда ненадолго, просто чтобы пожелать тебе спокойной ночи.

Она посмотрела на море, и на ее лице появилось сердитое выражение. Щеки у нее были красные от солнца и ветра.

— Самое странное заключается в том, — заметила она, — что я даже не знаю, с настоящим Эдуардом я разговариваю или нет. Мне так хотелось тебя видеть, что ты вполне мог привидеться мне во сне.