Второй Саладин - Стивен Хантер

– Еще как.

– Не подведи.

– Обижаешь.

– Смотри у меня.

Вернулся мальчишка с потертой желтой коробкой, на выцветшей этикетке которой белел штамп. По всей видимости, на итальянском.

– Итальянский? – удивился обеспокоенный Тревитт и с жадностью вскрыл коробку.

– Господи, «беретта», – изумился он. – Ей небось лет пятьдесят.

Маленький синеватый пистолетик поблескивал перед ним, старомодный и нескладный. Рукоять его украшал странный зубец, напоминавший об эпохе ар-деко. С краю коробки выстроились десять покрытых смазкой патронов.

– И это все, что ты смог найти за пятьдесят баксов?

– Инфляция, – пояснил парнишка.

Но втайне Тревитт был доволен этим миниатюрным самозарядным пистолетиком. В ту же ночь он выпустил один из драгоценных 7,65-миллиметровых патронов в стенку водостока. Пистолет бил точно в цель не более чем с семи футов – прямо как в каком-нибудь древнем романе Хемингуэя времен разгрома при Капоретто,[35]но зато принадлежал ему, ему одному. Он приятно оттягивал пояс, и Тревитт носил его с патроном в патроннике, но на предохранителе. В минуты уединения он тренировал быстроту реакции, учился выхватывать оружие. До совершенства ему было еще далековато, и он поклялся, что каждый день будет практиковаться по полчаса.

Поглядите на меня!

Пистолет был только началом. В витринах лавок отражался франтоватый молодой гангстер в щегольском желтом костюме, трикотажной кримпленовой двойке, совсем недавно привезенной с Тайваня, и белой рубахе с шитьем из искусственного шелка (тоже тайваньской), с огромным висячим воротником и без единой пуговицы на груди. Он выглядел как сутенер, как наемный убийца, как неудавшаяся кинозвезда в своем стильном костюме кричащего, кичливо-желтого, вырви глаз, цвета. Вульгарность этого наряда была вопиющей, и от прошлой личности у Тревитта остались лишь его туфли, мокасины с кисточками приглушенного красно-коричневого цвета, потому что вся мексиканская обувь была на трехдюймовых каблуках и сделана из какого-то дерматина.

Было у Тревитта и еще одно сокровище, имевшее огромную важность: у него появился новобранец, номер второй в его агентурной сети. Бармен Роберто согласился работать на него. Оскар Меса вышвырнул парня за воровство, и тот, подобно многим латиноамериканским мужчинам, горел жаждой мести, la venganza, и грезил о славе. Он тоже испытывал трудности с репутацией: ему хотелось слыть крутым парнем, отчаянной головой, из тех, по кому сходят с ума все женщины.

Вот что рассказал Роберто: одна из его наименее приятных обязанностей в борделе заключалась в сортировке грязного белья, разборе полотенец.

– Шлюхи изводят уйму полотенец, – пояснил он, и Тревитт попытался сохранить непроницаемый вид, вспомнив, как Анита трудилась с таким полотенцем над его хозяйством.

– И угадай, что я нахожу вот уже третью неделю по вторникам?

Тревитт не смог или не захотел угадать.

– Бинты со следами гноя. Кучу лейкопластырей с прилипшими волосами. Окровавленное постельное белье.

– Может, кто-нибудь грубо обходился с девочками.

– Не настолько же.

– И откуда тогда все это?

– Я пытаюсь смотреть в оба. Интересно, куда ходит наша Мадонна по вторникам после обеда?

– Что еще за Мадонна?

– Баба, которая сидит наверху. Проверяльщица. Толстая и страшная. Она когда-то была не то медицинской сестрой, не то работала в больнице, не то еще что-то, не знаю. Она приглядывает за девочками.

Тревитт кивнул, думая об этом загадочном обстоятельстве. И в самом деле, куда ходит эта Мадонна?

* * *

Наступил вторник, и Тревитт, спрятавшись за дешевыми темными очками, в своем желтом костюме, сидел, развалясь, на скамье в знойной тени мимозы. Он расположился в небольшом скверике на углу улиц Пескуирика и Охоа, среди индейцев, крестьян, чистильщиков обуви, голодных, запаршивевших собак, редких полицейских и еще более редких взрывов хохота какого-нибудь сутенера и по совместительству водителя такси «Эксклюзиво». За спиной у него находились железнодорожные пути, усеянные битым стеклом, за ними, еще в сотне ярдов, «Каза де Джейсон», дальше «Руис Кортина», а с другой стороны к высокому утесу из песчаника притулился «Оскарз». Пыльный суховей трепал траву, тощие собаки и ребятишки шныряли туда-сюда, по улицам проносились раздолбанные мексиканские машины, битком набитые людьми. Небо было синим, солнце припекало.

А Тревитт сидел себе, закинув ногу на ногу, и не спускал глаз с маленькой фигурки за железнодорожными путями, всего в квартале от ночного клуба. Мигель. Где-то еще ближе притаился второй парнишка, Роберто. Вся троица торчала тут уже довольно долго – с десяти, – а теперь был уже час. Тревитта начинала одолевать жара и скука. Не так давно он купил у разносчика тортилью с курицей и ром, быстро расправился с ними и теперь ощущал приятную истому. Он не успел еще привыкнуть к мексиканскому времени, где ничто и никогда не делалось быстро, и пытался сдержать зевок, когда мальчишка вскочил.

Сначала мальчишка, за ним и Тревитт. Он сорвался со скамейки, холодея в приступе паники.

Машина, черт побери, есть же машина!

Он бросился бежать по улице, где среди «де сото» пятьдесят третьего года выпуска, «эдселей» пятьдесят девятого и «фалконов» шестьдесят третьего притулился мексиканский «шевроле» восьмидесятого, который он не далее как сегодня утром взял напрокат в конторе при отеле под своим настоящим именем – вот он, его шанс! Тревитт добежал до автомобиля, отпер дверь, запрыгнул внутрь.

Внутри была настоящая душегубка – машина часа три простояла на солнцепеке. Но Тревитт сунул ключ в замок зажигания, завел двигатель, выкрутил руль и вдавил педаль. Он быстро набрал десять миль в час, однако с переключением на вторую скорость, похоже, что-то не заладилось, и тут мальчишка, безрассудно перемахнув через пути и преодолев поток машин, добежал до него и забрался в автомобиль.

– Поехали, поехали.

– Куда? Куда?

– Прямо, прямо! – закричал мальчишка.

Тревитт протиснулся сквозь два переулка, круто свернул налево за «Каза де Джейсон» и на грязном перекрестке перелетел через рельсы. Куда запропастился его второй помощник? А, вот он – волосы развеваются, лицо смуглое и злое. Он вырос словно из-под земли – мексиканские ребятишки в совершенстве владели этим трюком – и плюхнулся на заднее сиденье.

– Давай езжай направо, – скомандовал он.

Тревитт свернул и помчался к центру Ногалеса – несколько секунд мимо облепленных лачугами скал, потом по более плоской части города.