Загубленная жизнь Евы Браун - Анжела Ламберт

Первого января 1936 года был издан незначительный на первый взгляд закон, запрещающий евреям принимать на работу женщин моложе тридцати пяти лет. На этом этапе «хорошие» немцы еще хоть как-то могли убедить себя, что он отражает новые взгляды на материнство и семью. Миллионы других приписывали это печально известной предрасположенности евреев к изнасилованию молодых белокурых женщин. Такой же миф распространялся в рабовладельческую эпоху о чернокожих в Южной Америке и в тридцатых все еще служил предлогом для линчевания и казни невиновных. В то же время Гитлер резко критиковал Лигу Наций за выражение недовольства все более жестоким обращением с евреями в Германии. По мнению Гитлера и его соратников, они всего лишь применяли на практике общепризнанное учение — евгенику.

Впервые Гитлер намекнул на свои евгенические убеждения в речи на нюрнбергском съезде в 1929 году: «В результате нашего современного сентиментального гуманизма мы пытаемся поддерживать слабых за счет здоровых». Его доводы опирались на авторитет знаменитых предшественников. Евгеника появилась не в Германии, а среди постдарвинистских научных течений в Англии. Термин предложил в викторианскую эпоху высокоученый Фрэнсис Гальтон, считавший, что применение принципов евгеники приведет к постепенному усовершенствованию человеческого рода, подобно тому как в конюшнях выводят скакунов. Эти идеи завоевали невероятную популярность в Европе, но глубже всего теория Гальтона укоренилась в Америке, у нации, состоящей из этнического коктейля, где людей с серьезными физическими и умственными отклонениями, а также просто со странным поведением сажали в тюрьму или подвергали лоботомии. Многих чернокожих женщин (часто жертв изнасилования) стерилизовали, чтобы их гены, запятнанные «аморальностью» и якобы распространяющиеся вследствие половой неразборчивости, не заражали здоровую кровь нации. Когда Гитлер был ребенком, идеи «расовой чистки» или «расовой гигиены» пользовались поддержкой и уважением среди немецких академиков и врачей. В Англии они тоже не утратили актуальности. Горячим сторонником евгеники был Джордж Бернард Шоу, с поразительной точностью предсказавший в 1910 году: «Программа евгенической политики приведет в итоге к широкому распространению камер смерти».

В Германии насильственную стерилизацию стали постепенно вводить с 1934 года. Ее применяли к некоторым изгоям общества, страдающим заболеваниями, которые считались наследственными: слабоумием, умственными расстройствами, шизофренией, физическими уродствами, эпилепсией, слепотой, глухотой и запойным алкоголизмом. Мало кто заметил, что эвтаназия стала набирать обороты, или выразил протест, кроме любящих своих увечных чад родителей. Те сопротивлялись изо всех сил, но тщетно. Как только власти уверились в молчаливом согласии общественности, программа шагнула вперед, легализовав умерщвление инвалидов, находящихся в стационарах. Но гости со всего мира, съехавшиеся в Германию на Олимпийские игры, ничего об этом не знали.

Олимпийские игры 1936 года больше всего запомнились благодаря четырем золотым медалям, которые завоевал чернокожий американский спортсмен Джесс Оуэнс, скромный и приятный молодой человек двадцати трех лет. К тому же он был не единственным — восемнадцать чернокожих американцев (шестнадцать мужчин и две женщины) принимали участие в соревнованиях и выиграли в общей сложности четырнадцать золотых медалей. Гитлер не предполагал, что на Олимпиаде может отличиться негр, а не один из белых немецких спортсменов, на кого возлагалось столько надежд. Он отказался поздравить Оуэнса и пожать ему руку, так что ему пришлось лишить рукопожатия и всех остальных победителей, включая немцев. Последних он, несомненно, поздравил в частном порядке. В своих собственных глазах немцы «выиграли» Олимпийские игры, но только сбросив со счетов медали, полученные «недочеловеками», то есть черными американцами. Оуэнс нес свою победу со сдержанным достоинством. И он, и Юлиси Пикок, и Ральф Меткалф чувствовали, что их медали являются наглядным опровержением расистских теорий национал-социализма.

Состязания блестяще запечатлены в фильме Лени Рифеншталь «Олимпия». Больше сорока операторов отсняли четыреста километров пленки. Рифеншталь и ее команде пришлось провести в монтажной восемнадцать месяцев. Она была назначена официальным хроникером, благодаря своему предыдущему документальному фильму «Триумф воли» о конгрессе нацистской партии в Нюрнберге в 1934 году. Рифеншталь заявляла, что к ней обратились из Международного олимпийского комитета, координирующего Игры, и попросили снять «Олимпию», хотя правила запрещали использование материала, превозносящего отдельную расу или нацию. На самом деле это Гитлер предложил, чтобы она снимала соревнования, и распорядился профинансировать, по сути, четырехчасовую рекламу господствующей расы. Правда, Рифеншталь так и не признала этого до конца своей долгой жизни. Тем не менее «Олимпия», краеугольный камень пропаганды Третьего рейха, остается невероятно впечатляющим и волнующим произведением искусства.

Гитлер не слишком интересовался спортом, но понимал его притягательность для масс. Ничто не волнует так, как юные тела, торжествующие в своем расцвете. «Олимпия», как и сами Игры, прославляла триумф арийской силы, мощи и физического совершенства. Режиссер назвала свой фильм «гимном красоте и соревновательному духу». Так оно и было, несмотря на лежащую в его основе пропаганду. Видеоряд способен всколыхнуть глубины человеческого существа — чего стоит пылающий факел, передаваемый от спортсмена к спортсмену от горной Олимпии, где проводились Игры в античной Греции, до самого стадиона в Берлине (с 1936 года это стало ритуалом). Неизгладимое впечатление производят знамена, транспаранты, свастики, факелы, фанфары и парадное шествие под музыку Рихарда Штрауса. Когда трехтысячный хор грянул песню «Хорст Вессель», ни один немец не сдержал слез.