Операция «Мрамор» - Иван Павлов

даже если тебе удастся взять меня, ты ничего не докажешь. Я давно умер…

Майкл снял каску, обнажив длинные волосы. Ветер тут же принялся их трепать.

— Это жест нашей доброй воли, воли победителя в этом секретном сражении, детали которого никто никогда не узнает. Ты же не хочешь умереть просто так? — Иностранец усмехнулся. — А я понял, — добавил он. — Тебе не нравится, что мы победили в этом матче… Что ж, окей, пусть будет ничья… Так лучше? — Он заулыбался во все зубы. Никулин же выпятил подбородок вперед.

— Нечего, говоришь, предъявить? Умер давно… — Никулин усмехнулся уголком рта и поднес руку к гарнитуре, как бы проверяя ее. — Боря, слышишь меня?

— Так точно, — донеслось из наушника.

Никулин зло вперился в противника:

— Запомни, Майкл, в хоккее ничьей не бывает. В этом случае назначается овертайм!

Он сделал короткий выпад поднятой рукой, целясь четко в кадык. Иностранец, на секунду потерявший бдительность, не успел отразить удар и отступил, задыхаясь и подняв руки. Никулин тут же провел следующий прием, схватив правую руку иностранца и выкрутив ее на излом. Затем с силой приложил его головой о стену ангара, сломав одновременно и руку. Потом ударил по ноге в районе колена сзади.

— Окно, — услышал он голос Бори. — Твою ж мать!

Михаил инстинктивно пригнулся, когда пуля попала ему в плечо, пройдя через бронежилет. Развернувшись, Никулин увидел стрелка в окне старой диспетчерской. Схватив автомат, он молниеносно прыгнул внутрь ангара в открытую дверь, сделал кувырок и замер за гнилыми поддонами и стоящими на них бочками с топливом.

— Боря, валите их! — крикнул он.

— Не можем, — услышал он в ответ. — Эти пидорасы с какого-то хрена помечены зеленым, — чуть не плакал Ася.

— «Нянька» на них не наводится. — Это уже голос Бурцева.

Никулин чертыхнулся, сразу ведь было понятно, что танк не реагировал. Получалось, что и его автомат абсолютно бесполезен. Рывком он вытащил «Грач», раненое плечо немедленно отозвалось болью.

— Вася, ты же перепрограммировал автоматы? — бросил он в рацию.

— Перепрограммировал, но не удалил всю программу, — ответил наушник. — Мы бежим к вам.

— Нет, оставайтесь с «нянькой»!

В стену рядом с металлическим лязгом вонзилась пуля. Откуда-то сверху. Никулин перевел очки в режим тепловизора. Наверху под крышей на металлических перекрытиях он увидел еще одного стрелка. Одной рукой снял предохранитель, взвел курок и, не целясь, выстрелил из-за бочки. Тепловая фигура спряталась за металлоконструкцией. В наушнике раздался голос:

— Михаил Борисович, ну зачем же вы так? Вы теперь погибнете. Разве вас не удивило, что я про вас все знаю… Точнее, знал с самого начала… — Голос дрогнул, говоривший превозмогал боль. — Мы тщательно изучили ваши методы работы и, поверьте, предусмотрели абсолютно все. Я даю вам шанс. Через несколько минут сюда придут бессмертные воины… А ваши автоматы против нас бесполезны.

Никулин медленно прополз за бочками и осторожно выглянул. В темноте посредине ангара величественно возвышался Ил-76. Грузовая рампа была открыта, самолет был пуст. Рядом стояла электростанция на шасси «Урала», от которой к воздушному судну устремлялся кабель. Левее темнел «Тигр». Костяшками пальцев Михаил обстучал ближайшую бочку. Звук был звонким. Фигура наверху шевельнулась, и Никулин мгновенно спрятался за бочку.

— Командир, к вам со стороны горы спускаются два бойца. Мы отсюда их пистолетами не снимем. Осторожнее. — Это голос Бори, внезапно перешедший на крик: — Бля, «Джавелин»!..

Послышалась очередь танковой пушки, затем приглушенный взрыв. Никулин мгновенно выпрыгнул из своего укрытия и, подняв вверх «Грач», несколько раз выстрелил. Держа врага на прицеле, он короткой перебежкой очутился около «Урала». Выстрелил еще несколько раз. Только теперь прятавшийся наверху ответил. Но безрезультатно. Пули чиркнули по металлу. Внезапность перестала быть решающим фактором, а вот то, что стрелок сверху был относительно неподвижен, явно играло не на его стороне. Теперь подвижность Никулина, названная легендарной, била новые рекорды. Быстро перевернувшись под «Уралом», Никулин выскочил из-под машины. С этой позиции часть тела иностранного стрелка оказывалась в зоне поражения, и Михаил незамедлительно этим воспользовался, пустив две пули в правую ногу. Он видел, как фонтанчиком брызнуло в районе колена и как рвануло бедро. Противник, потеряв равновесие, судорожно, чтобы не упасть, обхватил металлоконструкцию правой рукой, а его автомат, качнувшись, повис на шее. Этого мгновения было достаточно. Никулин выстрелил еще два раза. Пули попали в руку, раздробив пястные кости, и в локоть. Потеряв опору, иностранец рухнул вниз, ударившись головой о перекладину. Незамысловатый кульбит, и он распластался на полу в десяти метрах от СКАРовца. Никулин поднялся и молниеносно оказался рядом.

— Вы, ребята, здорово просчитались со мной, — проговорил он. — И здорово меня разозлили. Теперь не обижайтесь!

В ангар со стороны горы вбежали остальные иностранцы. Быстро схватив оружие упавшего стрелка, Михаил рывком оказался внутри самолета, вбежав по открытой грузовой рампе. В его руках был М4А2 c глушителем, лазерным целеуказателем и коллиматорным прицелом. В схватке в темном ангаре самое то. Михаил сделал вывод, что противник не пользуется термографами. Теперь он снова вооружен и опасен. СКАРовец развернулся и присел на одно колено. Две цели маячили за «Уралом» в пределах прямой видимости. Один из них сделал шаг в сторону и тут же оказался в зоне поражения. Возможно, и он увидел Михаила внутри самолета… Никулин нажал спусковой крючок. Короткая очередь. Наемника легко отбросило в сторону, и он завалился на пол. Короткая передышка. За пределами ангара снова послышались очереди и взрыв.

— Что там у вас? — спросил Никулин в рацию.

— Бьемся, — услышал он голос Бурцева. — Одна ракета прошла мимо, вторая почти попала.

И тут же голос Майкла:

— Михаил Борисович, следующая ракета расправится с вашими бойцами. Выходите.

Но Никулин уже чувствовал себя как рыба в воде. Конечно, его несколько печалило, что он не может вести огонь из оружия, которому покровительствовал Михаил Тимофеевич Калашников… Но в этот миг на него снизошла абсолютная уверенность.

— Знаешь, Майкл, это теперь моя партия, — сказал он, вновь нажимая курок и тем самым заставляя пригнуться еще одного бойца, спрятавшегося за «Уралом». — Я, как ты знаешь, не раз пользовался индивидуальными летательными аппаратами… Хочу тебя огорчить, со сломанной рукой на нем уже не улетишь. Зря ты решил проявить снисхождение… А вот самолет теперь мой. Да и парочку твоих я уже минусанул. Сколько вас осталось? Столько