30 лет спустя - Андрей Коткин

— Здравствуйте, Ирина Владимировна, НКВД, — Я продемонстрировал хозяйке квартиры на Гороховой, 64 удостоверение сотрудника этой организации, которое самым честным образом, в числе прочего, затрофеил этой ночью.

Чтобы узнать, как зовут нынешнюю хозяйку квартиры на третьем этаже, мне пришлось сначала заглянуть в местное домоуправление. От этого посещения я испытал немалое изумление: оказывается, всю огромную площадь пятикомнатной квартиры занимала одна единственная женщина, Ирина Владимировна Милявская. И даже без почти явных знаков страха в поведении управдома было совершенно понятно, что женщина это крайне непростая.

— Здравствуйте, молодой человек, а что же о вашем визите сам Соломон Израилевич не позвонил? — Вопреки тому, что эта дама со следами былой красоты на лице, наряженная в цветастый шелковый халат, общалась вроде бы со мной, ее взгляд был неотрывно прикован к моей спутнице.

— Откуда ж я знаю, почему он не позвонил, — еще бы мне кто-то сказал, что это за Соломон Израилевич такой, совсем бы замечательно было.

Но, очевидно, мой ответ был засчитал, поскольку Ирина Владимировна, величаво, как истинная барыня, бросив:

— Пойдемте, мадмуазель, буду вам тут все показывать, как оно при Распутине тут было, — развернувшись к нам до сих пор весьма фигуристой кормой, двинулась вглубь своей практически музейной квартиры. Ага, словно я прислуга или меня вообще не существует.

И я бы сильно удивился такому ее поведению или, может даже, обиделся, если бы мы с Химари сами перед тем, как войти в парадное, не договорились, что она для наилучшего достижения нашей цели сразу применит на полную катушку свою магию.

Однако оказывается, мощная штука, эта магия кицунэ. Вон, как Ирина Владимировна соловьем разливается. Одну за другой мы все пять комнат прошли, во все шкафы по пути, словно это так и надо делать, заглянули. Ну, что сказать, различных амулетов и даже артефактов повсюду было достаточно растолкано, только все они какими-то бестолковыми были. Словно ворона стащила к себе в гнездо все блестящее, нисколько не заботясь о функционале принесенных ей предметов. Ну, вот скажите, как могут тут лежать в одной куче магическая грелка, разряженный артефакт повышения плодородия пшеницы и щетка для расчесывания лошадиной гривы? И из всей этой кучи ни одного боевого или защитного амулета!

Впрочем, кто сказал, что это на самом деле от Распутина осталось? Скорее всего, тот самый таинственный Соломон Израилевич просто стащил сюда все бесполезное и ненужное, чисто, чтобы производить впечатление на иностранцев.

— Так мы до следующего утра бродить будем. Спроси ее про вещи, в самом деле, оставшиеся от Распутина, — тихонько, чтобы не услышала наша экскурсовод, попросил я свою подругу. Та только глаза в знак согласия прикрыла. Похоже, я выявил одну из уязвимостей магии кицунэ: во время сеанса с жертвой, лисица не может разговаривать с посторонним человеком.

Меж тем Милявская, безбожно коверкая названия городов и описания событий, продолжала свой рассказ о том, каким великим чудотворцем был Григорий Распутин. От ее названия французской столицы Парыжем хотелось побиться об стенку, а от описания, как Великие князья приезжали к простому русскому крестьянину, чтобы попариться с ним в бане, хотелось побить головой об стенку уже саму рассказчицу.

Мы уже осматривали кучу всяких розеточек и вазочек на кухне, когда Химари, пристально глядя на вдохновенно вещавшую женщину, вдруг произнесла самым, что ни на есть, строгим тоном:

— Признавайся, женщина, тут вообще вещи, принадлежащие Распутину, имеются? Или только эта вот бутафория осталась?

Милявская на этот внезапный вопрос, да еще произнесенный таким командным тоном, осеклась на полуслове и начала беззвучно разевать рот, как рыба какая-то.

— Да… это… — наконец, начала она подавать некоторые несвязные еще звуки, а Химари еще дополнительно надавила:

— Если не хочешь говорить правду, так и голос тогда тебе совсем не нужен.

Случилось страшное: крупная, уверенная в себе женщина вдруг внезапно рухнула перед моей лисичкой на колени:

— Я все скажу, только не отнимайте мой голос.

— Тогда давай, начинай с самого начала показывай, где у тебя вещи чернокнижника тут хранятся?

И наша экскурсия началась по второму разу. Только апломба в голосе экскурсовода поубавилось, да экспонатов, помимо самой мебели, оказалось не так, чтобы слишком много. Хотя, разброс в назначении амулетов и нескольких единичных артефактов так и остался. Только вот пробойника все равно не находилось!

Это все? — Спросил я, когда мы сделали круг почета по всем взаимосвязанным комнатам и снова достигли коридора. М-да, крушение надежд — это, оказывается, очень больно. Реально на мгновение даже потерял понимание, как же мне теперь жить дальше. — Впрочем, положа руку на сердце, у меня изначально практически не было ни шанса: спустя без малого век, отыскать уникальный артефакт в огромной стране, по которой прокатилась революция.

— Еще ванная с унитазом, — убитым голосом поведала Милявская, похоже сильно заопасавшаяся, что неудовлетворенные посетители сделают ей что-нибудь плохое. С возможностями кицунэ она уже познакомилась.

— Ну, давай, глянем, — скорее для очистки совести согласился я, — там вообще хоть что-нибудь от чернокнижника осталось?

И косящаяся в нашу сторону женщина, по жесту Химари, открыла дверь в последнее, еще не изученное помещение.

— Кроме самих ванны с унитазом тут от прошлых времен остался только вот этот пробойник для устранения засоров в туалете. — И не удержалась, похваставшись, — я сама им пару раз засоры устраняла, великолепно работает, стоит только ткнуть толстым концом толокушки в унитаз, мигом все прочищается.

Сначала я насторожился от прозвучавшего слова «пробойник», а потом, не веря своим глазам, узрел предмет, за которым предпринял такое длительное путешествие! И да, то, что это то самое, мной искомое, я практически сразу узнал. У обитателей иного мира, в конструкции их переходных комплексов, скопированных иезуитами, имелась специальная ниша, во всем повторяющая форму этого уникального артефакта. Хм, а, в самом деле, один в один на толкушку для картофельного пюре похоже…. Только вот после того, как узнал, в каких целях этот артефакт у Распутина и его последователей использовался, у меня даже никаких мыслей в этом направлении не срабатывает.

Пробойник я получил. Все же очень похоже, что великий чернокнижник был совершенным профаном в артефакторике! Использовать великий артефакт, открывающий проходы между мирами, для прочистки засоров в туалете, это… даже не знаю с чем сравнить. Это… пожалуй, не буду никому про такое рассказывать, все равно никто не поверит.

— Ну, что, в самый лучший здешний ресторан? — Спросил я свою подругу, едва за нашими спинами закрылась дверь, ведущая в бывшую квартиру великого и ужасного неуча. Раздобытый мной пробойник я упрятал в свой домен еще раньше. Интересно, Ирина Владимировна уже названивает своему Соломону Израилевичу