Пиранья. Бродячее сокровище - Александр Бушков

– Великолепно, – сказал он непринужденно, вертя в рукахмассивную серебряную вилку, должным образом начищенную. – Вы не боитесь,что ненароком гены взыграют, и я сопру ваше фамильное серебро?

– Это уже не смешно, – сказала она досадливо. –Кто бы вы ни были, но на мелкого воришку уж точно не похожи. Ешьте. Все вупадке, но готовит Мария неплохо.

– Уж это точно, – сказал Мазур, нацеливаясь вилкой начто-то аппетитное, источавшее аромат жареного мяса и незнакомых приправ. –Люблю повеселиться, особенно поесть. Тем более...

Высокое овальное окно лопнуло, посыпались осколки, и пулязвучно ударила в потускневшую деревянную панель под потолком. Почти нерассуждая, Мазур, отшвырнув свое массивное стуло, пинком подшиб ножку стуладевушки, отпихивая его от стола, свалил Кристину на пол и замер с пистолетом вруке.

Дззз-зззынь! Второе окно вылетело к чертям, а за ним итретье. Пули ударяли в стену высоко над головами. Мазур старательно считалвыстрелы.

Во дворе хлопнула парочка других, прозвучавших гораздоближе: ну, ясно, привратничек старается, в белый свет, как в копеечку. Девять,десять... и – тишина.

– Послушайте! – сердитым шепотом произнеслаКристина. – Что за манера меня то и дело швырять, как куклу? И на дороге,и здесь... Я вся в синяках...

Во дворе бабахнул еще выстрел.

– Лежите-лежите, – сказал Мазур. – Береженого богбережет. Когда еще мне выпадет случай держать в объятиях девушку из стольблагородного рода, причем на законных основаниях, заслоняя своим телом отопасностей?

Она забарахталась всерьез – гибкая, сильная, в ароматахнезнакомых духов. «Приятная девочка, – подумал Мазур, посильнее придавивее к полу. – Знать бы только, что за игры играет, и в чем тут двойное дно,оно просто обязано быть...»

– Пусти!

– Сейчас, – сказал Мазур. – Не вставай сразу,ладно?

Он, пригибаясь, чуть ли не на четвереньках подбежал кбольшому выключателю рядом с входной дверью и с маху вырубил свет. Метнулся кокну, примостился в простенке. Разумеется, ничего подозрительного он во дворене заметил, хотя ночь выдалась лунная – пусто, конечно, они определенного палилис приличного расстояния, оружие позволяло...

Кристина подошла к нему, вгляделась в темноту и зло сказалачто-то по-испански. У Мазура осталось впечатление, что это были слова, которыхблагородной сеньорите из приличного дома вообще-то не полагалось бы знать – ночто поделать, двадцатый век, эмансипация и все такое...

– Совершенно тот же почерк, – сказал онзадумчиво. – Десять выстрелов из двух пятизарядок, издалека... И снованикто не стремился в нас попасть, наоборот...

– Удивительная проницательность! – фыркнулаКристина. – Но ты, в общем, прав. Считая тот случай, на дороге, это ужешестой раз за последнюю неделю...

– В доме есть телефон?

– Есть. Толку от него мало. Провода давным-давно перерезаны.Они мне мотают нервы вторую неделю...

– Кто? – жестко спросил Мазур. – Расскажешь тымне, в конце концов, что здесь творится?

– Завтра, – твердо сказала Кристина. – Я ждуодного человека. Он приедет завтра и мы отправимся в Чакон... Я расскажу передэтим. Вдруг...

– Ага, – сказал Мазур. – Вдруг случится какое-точудо, все волшебным образом обойдется и не придется ничего рассказыватьпостороннему человеку? Дорогая сеньорита, вы все еще верите в чудеса? Их небывает, а если все же случаются, то не столь волшебные... Когда вы это поймете,наконец?

– Понимаете, Джонни, это так долго считалось чисто семейнымделом...

– Ну да, – сказала Мазур. – Фамильные традиции,роковые тайны... «О, сын мой, на смертном одре я должен открыть тебе, что тывовсе не сын мой, а дочь моя...» Как же, знаем... Интересно, а эти пакостники –тоже семейное дело?

– Самое смешное, что – да... В каком-то смысле.

– Какая-нибудь вендетта?

– Да нет, – со вздохом сказала Кристина. – Скорееуж непримиримая ссора... Это дон Хайме...

– Какой-нибудь благородный сосед?

– Чтоб его черти взяли... Самое скверное, мне нечегопредъявить полиции. Одни пулевые отметины в стенах, да перерезанные телефонныепровода. Капитан будет меня утешать, обещать, что предпримет все надлежащиемеры – только ему, как легко догадаться, не хочется впутываться во все это... Выгодыникакой, а уличить никого невозможно...

– Ты дождешься, – сказал Мазур. – В конце концов,они дом подпалят с четырех концов. Я на их месте именно так бы и поступил –сколько можно примитивно палить из винтовочек? Если повторять это достаточночасто, такие фокусы перестают казаться угрозой...

– Они с тобой, часом, не советовались? – фыркнулаКристина. – Потому что позавчера как раз и подожгли... Не дом, правда, амой единственный коровник. Вон в той стороне, в полумиле... Подперли дверь,когда Пакито прибежал, было уже поздно... Коровы сгорели, все восемь. Последнеемое движимое имущество, последнее, что еще как-то отдаленно смахивало на хозяйство...Теперь остался только дом.

– А собак у тебя, что, в хозяйстве нет?

– Были. Две. Еще пять дней назад.

– Крепенько они твое хозяйство подкосили, – сказалМазур. – А ты не хочешь ли, часом, чтобы я ответил в том же духе? У этогодона Хайме наверняка найдется в хозяйстве что поджечь и разломать... Что мнестоит?

Ему вовсе не улыбалось тащиться куда-то под покровом ночижечь коровники неизвестного дона и разносить какие-нибудь сараи – простоинтересно было, что она ответит...

В голосе Кристины звучала даже не гордость – спесь:

– Я до такогоопускаться не буду. В конце концов, онпроиграет в главном: именно я доберусь до сокровища... Только, я тебя умоляю,не лезь с вопросами. Подожди до завтра, не убьют нас с тобой, в самом-тоделе...

«Итак, все-таки сокровище, – подумал Мазур. –Интересно, настоящее или мнимое? А в общем, никакой разницы – клады вечноприносят одни неприятности, независимо от того, реальные там захоронки, илинет...»

Спал он, легко догадаться, с собачьей чуткостью, положив настолик оба пистолета и примостив одежду так, чтобы натянуть ее в мгновение окапо всем армейским стандартам. Однако молодчики неизвестного дона Хайме так и недали о себе знать.

Долгий, требовательный гудок автомобильного клаксонараздался в аккурат, когда Мазур чинно кушал утренний кофей в компании владелицыпоместья. Каковая, заслышав сигнал, просияла, но, выслушав короткий, непонятныйМазуру доклад привратника, вновь помрачнела. Пояснила, недобро хмурясь:

– Там, у ворот – дон Хайме...