Виновный - Лайза Баллантайн

Весь зал затаил дыхание, и Дэниел последовал общему примеру. В затянувшемся молчании дубовые панели и обивка из зеленой кожи скрипели и кряхтели от нетерпения. Дэниел оглянулся на Кроллов. Шарлотта сидела прямо, опустив уголки рта. Кеннет хмурился на Гордона Джонса.

Себастьян был поглощен происходящим. От его скуки не осталось и следа. Дэниел смотрел, как он наклонился вперед, слушая Джонса, как будто тот читал рассказ, написанный для собственного удовольствия, сделав Себастьяна главным героем.

В зал суда молча вошла Ирен.

Когда королевский прокурор закончил излагать доводы обвинения, Дэниела пробрал озноб. Он и сам не знал наверняка, был Себастьян невиновен или наоборот, но он точно знал, что мальчику было не место здесь, во взрослом суде, пусть и с переставленными столами, снятыми париками и только десятью репортерами на балконе.

Наконец Гордон Джонс сел, и Себастьян прислонился к Дэниелу:

— Все было совсем не так. Может быть, мне им рассказать?

Его чистый, хорошо поставленный голос даже шепотом звучал громко.

— Не сейчас, — ответил Дэниел, услышав покашливание Ирен и поймав ее взгляд. — До нас тоже дойдет очередь.

На второй день слушаний Дэниел пришел в суд в половине десятого. Он трусцой пробежал мимо рядов фотокорреспондентов, столпившихся за временными заграждениями. В здании Центрального уголовного суда было темно и влажно. Каждый вход в него засчитывался за подвиг. Вошедшего словно проглатывало огромное чудовище, и он оказывался за решеткой из его ребер.

Дэниел снова нервничал, хотя он не был зеленым юнцом в судебных делах. Он не смог бы сосчитать всех уголовных процессов, в которых принимал участие. Он столько раз сидел в залах Олд-Бейли, но сегодня у него потели ладони, словно судили его самого.

Прежде чем Себастьян вошел в зал суда, Дэниел зажмурился, чтобы успокоиться. Он знал, что готовит предстоящий день, и знал, что для мальчика он будет нелегким.

— Корона вызывает Маделин Стокс.

Мать Бена Стокса встала и направилась к ложе для свидетелей, шагая как в кандалах. Ее волосы были стянуты на затылке. Пучок был неаккуратным, — видимо, она завязывала его в спешке. Такая прическа подчеркивала ее впавшие щеки и черные круги под глазами. Между ней и Дэниелом было по меньшей мере двадцать футов, но он был уверен, что видит, как она дрожит. Дойдя, она оперлась о край ложи, и в микрофон стало отчетливо слышно ее дыхание.

От включенного отопления в зале стало сухо и жарко. Подмышки Дэниела намокли от пота.

Секунда шла за секундой, а Гордон Джонс все листал свои записи. Все ждали, когда он обратится к свидетельнице.

— Миссис Стокс, — начал он, выждав как можно дольше, — я знаю, что вам очень тяжело об этом говорить, но я прошу вас вспомнить, что произошло после обеда в воскресенье, восьмого августа. Вы можете рассказать суду, когда именно вы в последний раз видели сына живым?

— Была… была хорошая погода. Бен спросил, можно ли ему покататься на велосипеде, и я разрешила, с условием, что он… будет ездить только по нашей улице.

Она явно нервничала, сломленная невыносимым горем, но ее голос был отчетливым и хорошо поставленным. Его звук напомнил Дэниелу лед в бокале. Когда эмоции брали верх, голос становился ниже.

— Вы наблюдали за сыном, пока он был на улице?

— Да, какое-то время. Я мыла посуду на кухне и видела, как он ездит туда-сюда по тротуару.

— И в котором часу, как вам кажется, вы видели его в последний раз?

Джонс говорил мягким, уважительным тоном.

— Около часу дня, — ответила она. — Бен вышел сразу после обеда и гулял уже с полчаса. Я спросила, не хочет ли он накинуть куртку или пойти домой. Мне показалось, что собирается дождь. Он отказался. Я должна была его заставить. Я так жалею, что не настояла. Я так…

— Значит, вы позволили Бену остаться на улице? В котором часу вы обнаружили, что его больше нет под окнами?

— Практически сразу же. Прошло минут пятнадцать-двадцать, и все. Я работала на втором этаже и выглянула в окно. Все смотрела и смотрела, не появился ли он. Я… Со второго этажа видно практически всю улицу, но когда я посмотрела в окно… Его просто нигде не было.

При слове «нигде» глаза Маделин Стокс расширились.

— Что вы сделали?

— Выбежала на улицу. Бегала взад-вперед по перекрестку, а потом нашла его велосипед, он лежал брошенный за углом. Я сразу поняла, что случилось что-то ужасное. Не знаю почему, почувствовала, и все. Сначала я подумала, что его сбила машина, но вокруг было так тихо… Он просто… исчез.

Маделин Стокс плакала. Дэниел был тронут и знал, что присяжные — тоже. Ее левая рука, опиравшаяся о край свидетельской ложи, покраснела, но лицо оставалось все таким же бледным. Заплакав, она прикрыла рот платком. Дэниел вспомнил рассказ Херриет о том, как Минни потеряла дочь. Он вспомнил тот день на рынке, и ее холодные прикосновения, и грустные водянисто-голубые глаза, умолявшие его не упоминать о ее малышке. Как и у Минни, у Маделин Стокс был только один ребенок. Она потеряла все, что имело для нее смысл, и мир погрузился во мрак.

— Я звала его по улицам и постояла у входа в парк, но его нигде не было видно. Я позвонила его друзьям, потом мужу, и мы… позвонили в ближайшую больницу и в полицию.

— Вы позвонили соседям, Кроллам?

— Нет…

Она вытерла лицо ладонями. Ее глаза были полны горя, красные и круглые, как морские камушки, которые вращались и блестели, воскрешая перед собой эту сцену, вновь переживая панику.

— Нет, я не позвонила, — сказала она.

— Бен играл с Себастьяном?

— Да, но не в школе, а иногда дома по выходным. Сначала я ничего не имела против, но когда узнала, что Себастьян издевается над Беном и втягивает его в неприятности, я запретила им видеться.

— Вы не могли бы объяснить, что значит «издевается и втягивает в неприятности»?

— Когда мы только переехали на Ричмонд-кресент, Себастьян позвал Бена гулять. Я обрадовалась, что у нас в соседях оказался маленький мальчик, пусть даже немного старше, но потом я решила, что он не подходит Бену… в друзья.

— И могу я спросить: почему?

— После общения с Себастьяном Бен начал употреблять очень грубые ругательства, которых он раньше не знал. Я сделала ему выговор и на несколько дней запретила играть с Себастьяном, но по выходным они все равно гуляли вместе. Потом я заметила, что у Бена начали появляться синяки. Бен рассказал мне, что Себастьян бьет его, если он отказывается поступать так, как тот хочет. Я пожаловалась матери Себастьяна и настрого запретила Бену с ним играть.

— Когда вы пожаловались матери Себастьяна, результат вас устроил?

— Нет, Себастьян дома сам себе закон, — по крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. Мать не имеет над ним никакой власти, а отец постоянно в отъезде. Мне кажется, она с ним не справляется.