Режиссер Советского Союза 4 - Александр Яманов

популярностью. Так давайте сделаем ещё один ход конём — завалим наши магазины пластинками с самыми популярными иностранными артистами. Таким образом, мы сразу убьём двух зайцев — решим проблему дефицита этой самой музыки, и выбьем почву из-под ног различных тёмных элементов. На ввозе пластинок в СССР, их копировании и дальнейшем распространении через спекулянтов, преступники зарабатывают огромные деньги. А государство соответственно теряет. Всё равно люди слушают эти композиции, так кто мешает нам возглавить процесс? Это колоссальные поступления в бюджет! И, главное — снижение ажиотажа в отношении западных исполнителей. Когда ты можешь зайти в магазин и купить пластинку фактически любой иностранной группы, то вскоре они просто перестанут быть настолько популярными. Если же мы ещё начнём привозить западных звёзд в СССР, и организовывать их концерты, то будет вообще прекрасно.

— Стоп! Мещерский, остановись, а то тебя опять понесло в космос. Забыли про концерты. И пока не будем про детали, как ты планируешь организовать процесс записи пластинок. Давай по второй теме — чем тебя не устраивает советская литература?

— Я читаю много нашей современной прозы, особенно военной. Она точно на самом высоком уровне. Всё остальное — весьма спорно, хотя и попадаются интересные авторы. Но отечественная развлекательная литература, особенно фантастика и детективы, находится в зачаточном состоянии, по сравнению с Западом. Если удастся издать многотомные антологии мировой фантастики и детектива, то мы сделаем огромный подарок советскому читателю. Заодно дадим мощный толчок развитию отечественной литературы.

— Это как же? — удивилась Фурцева.

— Просто произведения наших авторов никто не будет читать. Или они покажут свою убогость на фоне лучших западных образцов. Это объективная реальность, хотя и на Западе дерьма хватает. Только у нас, кроме двух — трёх авторов, мало кто может тягаться с американскими фантастами. С детективами вообще беда, это я ещё стараюсь подбирать выражения. Думаю, большая часть мэтров не сможет перестроиться, и будет только противодействовать новым веяниям. Зато появится много молодых талантов, которые выпихнут стариков-графоманов на задворки истории. Вначале молодёжь будет копировать западных коллег, но потом придумает что-то своё. В результате мы получим собственную уникальную литературу, которая ещё будет конкурировать с иностранцами даже на их территории.

Министр грустно вздохнула и откинулась на спинку кресла.

— А я уж подумала, что тобой движут какие-то благородные цели. Ты же опять пытаешься продвинуть столь любимую тебе западную культуру, заодно пнуть заслуженных товарищей.

— Мы отстаём. Это касается кинематографа, музыки и литературы. С кино вроде наметились какие-то подвижки. А наши музыкальные программы дают людям общее впечатление о современных музыкальных тенденциях. Некоторые ВИА и певцы начали работать совершенно иначе, более современно, что ли. Но с литературой гораздо хуже. Тот же самиздат печатает практически любые американские произведения, правда, больше детективы самого низкого пошиба. И этот шлак пользуется колоссальным спросом. Мы же можем ознакомить самую читающую страну в мире с лучшими образцами западной литературы. Как я уже сказал, зажравшиеся товарищи и всякие графоманы, почивающие на лаврах, часто написавшие всего лишь одну более или менее толковую книгу, будут вынуждены шевелиться и подвинуться. Давно пора перекрыть им краник государственных привилегий. Пусть зарабатывают свои деньги, а не получают. Что касается резонного вопроса о недостатке печатных мощностей и бумаги, то их хватает. Просто надо перестать печатать авторов, чьи книги не продаются годами, пылятся в букинистических магазинах и насильно втюхиваются читателям как довесок к более популярным произведениям. Особенно это касается республиканских типографий. Там печатается столько шлака, что диву даёшься. При этом бумага почему-то находится в любых количествах. А того же Дюма или Буссенара свободно не приобретёшь, пока не сдашь двадцать килограммов макулатуры, и не получишь специальный талончик. Потому что книг этих популярных в народе авторов на всех желающих не хватает.

Фурцева опять вздохнула, но на этот раз поинтересовалась.

— Я уже устала выслушивать твои безумные проекты. Мне даже неинтересно, как ты будешь отбирать мощности у республиканских издательств. Предположим, мне удастся договориться с коллегами из министерств культуры некоторых республик и других ведомств об использовании части их типографий. Но как ты решишь вопрос с производством пластинок? Мощности расписаны на год-полтора вперёд. Да и сам процесс согласования займёт немало времени. В итоге, твой проект затянется на несколько лет.

— Если вы дадите добро и утвердите всё на уровне ЦК, то я привезу звукозаписывающее оборудование из Европы. Пусть это будет не гигант уровня «Мелодии», но нам этого и не надо. Сейчас есть более современные и компактные устройства, позволяющие тиражировать по несколько тысяч пластинок в день. Мне будет нужен только винил и бумага для обложек. Даже распространение я организую самостоятельно.

Фурцева натурально захлопала глазами от удивления. Такой растерянной я её ни разу не видел.

— А типографское оборудование ты тоже привезёшь?

— Совершенно верно, — отвечаю уже пришедшему в себя министру, — Пусть это будет небольшая машина, бывшая в эксплуатации, но свою задачу она выполнит. И опять мне понадобится только бумага, краски и расходники доставят из Европы вместе с оборудованием.

— Мещерский, я даже боюсь спросить, какие аферы ты проворачиваешь на Западе, если можешь оперировать такими суммами, — взгляд Фурцевой был очень серьёзный.

— Оборудование для копирования пластинок — это подарок от благодарного ди Марко. Его семья уже третий год подряд очень хорошо зарабатывает на календарях. «Внешторгу» тоже грех жаловаться, так как валютная выручка поступает постоянно. Что касается типографии, то договорюсь с Луи Виттонами. Как я буду расплачиваться — не важно. Поверьте, ущерба советской экономике не будет. И, тем более, Родину я предавать не собираюсь.

После небольшой паузы министр развернулась, и уже выходя из зала, произнесла.

— План передашь Марине. Я подумаю.

Ну и хорошо! Пора уже закольцовывать все эти темы и заниматься зарабатыванием настоящих денег. Короче, надо переходить к следующему этапу своего плана. Кино, радио и телевидение СССР в любом случае уже не будут прежними. Это заметно по работам других киностудий и редакций. Начал меняться сам формат подачи материала. Путь будет долгим, но если никто не помешает, то через несколько лет у нас будут совершенно иные развлекательные СМИ. И я могу контролировать процесс через большое количество специалистов нового формата, которые прошли или пройдут школу «Прогресса». С киноиндустрией ещё проще. Я верю в зависть и жадность коллег, которые являются самым лучшим стимулом. Не удивлюсь, если скоро появится несколько новых творческих объединений по нашему с Чухраем образцу, которые начнут снимать иное — возможно, более коммерческое — кино. Это может спровоцировать изменения и в других отраслях.

Что касается откровенного воровства западной музыки