Ночные желания - Николь Джордан

— Может и так, но я все равно невыразимо благодарна вам за необычайную услугу, которую вы мне оказали.

— Мы не закончили, — сказала Фанни с улыбкой. — Нам еще многое нужно обсудить, если вы действительно хотите стать искусительницей. При необходимости я могу приехать в Чизвик и встретиться с вами в Дэнверс-холле. Вы ведь предпочитаете, чтобы ваш муж ничего не узнал о ваших намерениях. И хотя вы сделали только первый шаг на пути к завоеванию его чувств, я считаю, что он получился уверенным и приблизил вас к тому, чтобы стать объектом мечтаний Хэвиленда.

— Я тоже так думаю, — пробормотала Мадлен, изумленно рассматривая свой обновленный облик. Отражение, которое взирало на нее из зеркала, выглядело женщиной, вполне способной очаровать и удержать возле себя такого мужчину, как Рейн. И ей не терпелось испробовать вновь приобретенные знания на практике.

Рейну, кажется, нравится инициатива, значит, она станет инициативной. И если Мадлен преуспеет на этом пути, то сможет превратить их семью в союз любящих людей, став соблазнительницей в их супружеской кровати.

Я искренне надеюсь, что искусство, которому научила меня Фанни, приведет к успеху, маман.

Решив, что уже прошло достаточно времени и он может без опаски возвращаться домой, Рейн написал молодой жене письмо, в котором оповещал о своем приезде во вторник днем. После их венчания прошла уже почти неделя.

Однако когда он прибыл в Ривервуд, Брэмсли доложил ему, что леди Хэвиленд только что уехала в пансион Фримантл и пробудет там до конца дня.

Рейн подавил в себе внезапно нахлынувшее разочарование, довольно странное, так как их раздельная жизнь — именно то, к чему он стремился в браке. Граф отправился в свой кабинет и сосредоточил внимание на делах поместья, скопившихся за время его отсутствия.

Когда Мадлен наконец вернулась, то остановилась в дверях кабинета, глядя на Рейна, сидящего за своим столом.

— Добро пожаловать домой, милорд, — произнесла она любезно, снимая перчатки и капор. — Надеюсь, ваши дела в Лондоне увенчались успехом.

Рейн ощутил прилив удовольствия, услышав голос Мадлен и увидев ее впервые после их брачной ночи. Осознав, как сильно скучал по ней все это время, он, однако, рассердился на себя. А взглянув на жену, невольно залюбовался.

Мадлен выглядела по-другому. На ней был ярко-синий короткий шерстяной жилет, надетый поверх бледно-голубого кашемирового платья, которое являло собой воплощение элегантности.

— Это одно из твоих новых платьев? — вставая, спросил он, пытаясь уловить произошедшую в ее внешности перемену.

— Да, мы с Арабеллой ходили по магазинам несколько раз за эту неделю.

— Я знаю, Брэмсли мне сообщил.

Мадлен внутренне слегка напряглась, но ее тон остался таким же мягким.

— Неужто Брэмсли предоставляет тебе ежедневные отчеты о моих действиях?

— Он делает регулярные отчеты по поводу всего, что происходит в поместье.

— Понятно, тогда мне надо быть осторожнее, раз уж в этом доме столько шпионов, — сказала она, улыбнувшись.

Рейн не мог сказать наверняка, шутит она или нет, а Мадлен сменила тему разговора, медленно повернувшись вокруг своей оси, демонстрируя новое платье.

— Я благодарна Арабелле, за то что она помогла мне стать модной, но ты, возможно, пожалеешь о своей щедрости, когда увидишь счета. Я изрядно растратила средства, которые ты мне выделил.

— Я уже видел счета и совсем не жалею о расходах.

— По правде говоря, я тоже. Твоя бабушка, кажется, сочла мою прежнюю одежду лохмотьями, недостойными графини.

Рейн пожал плечами.

— Она и твои наряды унижала?

— Среди прочего, — ее ответ прозвучал беспечно.

Видя, что жена не переступает порога его кабинета, Рейн вышел из-за стола и пошел к ней навстречу.

— Я сожалею, что тебе пришлось испытать на себе ее грубость, полагаю, это было крайне неприятно.

— Да, это было не очень приятно, — согласилась Мадлен. — Но этого можно было ожидать. Я знала, что леди Хэвиленд никогда меня не одобрит. Я ведь тебя предупреждала об этом, помнишь?

— Да, предупреждала. Но отношение моей бабушки никак не должно сказываться на нашем браке.

— Однако мне по-прежнему искренне жаль, что я встала между вами, — негромко сказала Мадлен, и в ее голосе прозвучало подлинное раскаяние.

Рейн покачал головой, остановившись перед ней.

— Ты не должна ни в чем себя винить…

Он замолчал. Ее прическа отличалась от прежней, и в лице тоже угадывались перемены.

Но девушка прервала его мысли, прежде чем он успел сделать какое-либо замечание на этот счет.

— Ты уже пил чай?

— Еще нет, ждал тебя.

Граф предполагал, что они вместе сядут за стол и он расспросит ее о событиях прошедшей недели.

Мадлен печально улыбнулась.

— Извини, что нарушила твои планы, но я уже пила чай с ученицами в пансионе. Попрошу Брэмсли сейчас же тебе все подать. А сейчас, милорд, прошу меня простить, я собираюсь Подняться наверх и принять ванну. Я уже успела полюбить твою великолепную ванную. О такой роскоши я не могла и мечтать.

Рейн хотел было отчитать ее за обращение «милорд», но мысль о ее аппетитном теле, лежащем в ванне, совершенно сбила его с толку и вызвала прилив вожделения. А следующее замечание Мадлен разбудило в нем еще более острое желание.

— Я приглашаю тебя принять ванну после меня. Это слишком расточительно — использовать столько горячей воды на одного, даже если можешь себе это позволить. Я закончу к тому времени, когда ты выпьешь чай.

Повернувшись, она неспешно пошла по коридору в сторону холла.

Рейн смотрел на удаляющуюся Мадлен, внимательно наблюдая за легкими покачиваниями ее бедер. Она только что позвала его присоединиться к ней в ванне? Или только лишь, экономя горячую воду, предложила ему помыться после нее?

Так или иначе, но, вернувшись к своим делам, Рейн уже не мог думать ни о чем другом, кроме ее предложения. Через полчаса он оставил попытки сосредоточиться.

Безусловно, присоединиться к своей супруге в ванной было бы неосмотрительно с его стороны, но и удержаться он не находил в себе сил.

* * *

Мадлен лежала, откинувшись на покатую спинку грандиозной медной купели, считая проходящие минуты, тишина которых была заполнена только частыми ударами ее сердца. Обычно она предавалась наслаждению, которое доставлял телу приятный жар воды, но сейчас чувствовала напряжение от ожидания Рейна и неопределенности, придет ли он к ней.

Она удивила его, в этом не было сомнений. Его глаза стали темными, когда, глядя на жену, граф пытался проникнуть в ее истинные намерения, — именно такую его реакцию и предполагала Фанни.