За последней чертой - Александр Леонидович Аввакумов

его лейтенанта. Его били, били сильно и изощренно. Где-то в конце коридора послышались гулкие шаги контролера.

– Раз, два, три, – считал про себя Абакумов.

«Если они прекратятся на цифре семнадцать, значит, поведут арестованного из третьей камеры, – размышлял он. – До моей камеры, ровно двадцать шесть шагов. Похоже, идут за мной!»

Дверь противно заскрипела. Виктор Сергеевич поднялся с пола и посмотрел на раскрытую дверь, в проеме которой показалась фигура контролера.

– Выходи! – громко произнес контролер. – Давай, шевелись!

Абакумов вышел из камеры и, не дожидаясь команды контролера, уперся лбом в стренку коридора.

– Пошел!

Генерал побрел по тюремному коридору. Он хорошо знал, что спешить или наоборот замедлять скорость движения опасно для здоровья. Контролер может избить арестованного резиновой палкой.

– Лицом к стене!

Абакумов выполнил команду. Дверь открылась, и он оказался в камере допросов. За столом сидел Рюмин. Он посмотрел на генерала и рукой указал ему на табурет.

– Здравствуй, Виктор Сергеевич! Вижу, что не ожидал меня увидеть. А, я взял, да пришел. Как твое здоровье? Очень плохо выглядишь, здесь не курорт. Ты знаешь, что твоя жена арестована, а вместе с ней, твой ребенок. Им тоже очень плохо. Наверное, им еще хуже, чем тебе.

Рюмин встал из-за стола и подошел к Абакумову.

– Не любишь ты жену и ребенка, – продолжил Рюмин. – Что ты уперся? Расскажи все и твоя жена, и сын сразу же вернутся домой. Вот ты, Виктор Сергеевич, всю свою сознательную жизнь боролся с врагами государства и не заметил сам, как переступил эту черту: стал собирать материалы, порочащие наше правительство, укрывать от Политбюро информацию, которая отрицательно может сказаться на боеспособности нашего государства.

Генерал по-прежнему молчал. Чем больше говорил Рюмин, тем мрачнее становилось лицо бывшего министра госбезопасности СССР.

– Вот ты скажи мне, Виктор Сергеевич, что тебя заставляет укрывать свой архив? О том, что он у тебя имеется, мы знаем. Сдай ты его, и ты спасешь не только свою семью, но и себя. Сдашь архив, покаешься перед Сталиным, и он простит тебя….

– Дайте мне воды, – тихо попросил он Рюмина.

Тот посмотрел на стоявшего в дверях контролера и приказал тому принести кружку воды.

***

Абакумов с жадностью выпил воду и протянул пустую кружку контролеру.

– Рюмин! Скажи, для чего ты мне все это говорил? Неужели ты думаешь, что я тебе поверю? Поверю человеку без совести и чести? Я хорошо помню, как ты строил свое уголовное дело по вымышленным показаниям. Не ты ли бегал в Кремль и утверждал там, что я якобы пытаюсь саботировать следствие, по-твоему «еврейскому заговору». А кого нужно было сажать? Школьников? Если ты забыл, я могу тебе про это напомнить. Вспомни, что «Союз за дело революции» по твоему делу, возник в Московском городском доме пионеров, в кружке любителей литературы. Именно тогда, ты стал раздувать этот сионистский заговор, в основу которого легла анонимка педагога, который посчитал, что прочитанный стих одним из школьников был антисоветским. Я тогда не мог даже предположить, во что это выльется и разрешил тебе заняться проверкой этого заявления. Чего смотришь? Разве я не прав?

Генерал замолчал, и со стороны можно было подумать, что он перебирает в своей памяти эпизоды этого дела. Рюмин сидел за столом. На его лице блуждала ехидная ухмылка.

– Извините, Виктор Сергеевич, но вы сами изначально санкционировали их разработку, – произнес Рюмин.

– Ты прав. Я действительно много санкционировал в этой жизни, – произнес Абакумов. – Однако, рано или поздно наступает возмездие, вот и со мной произошло подобное.

– Мы ушли от темы. Я хотел бы услышать одно, где архив? Сдашь архив, будешь жить, а на нет и суда нет. Не тешь себя надеждой, что выйдешь отсюда живым. Ты хорошо знаешь, что система не имеет жалости к врагам народа.

Абакумов, молча, выслушал тираду Рюмина. Он был прав, система безжалостна не только к врагам, но и к своим.

«Выходит, они до сих пор не нашли Костина. Как я был прав, что передоверил этот секрет этому человеку. Пока они его не найдут, никто из них не будет спокойно стать», – подумал генерал.

Сильный удар прервал его размышления. Абакумов упал на пол и на какую-то долю секунды потерял сознание. Над ним наклонился Рюмин. Он схватил его за ворот рубашки.

– Ты все равно расскажешь, где спрятал архив. Я не знаю ни одного человека, который бы смог выдержать боль. Ты, тоже не из таких людей. Тебя будут бить каждый божий день, пока ты или не подохнешь, или не расскажешь нам все.

Он сел за стол и, достав из кармана папиросы, закурил. Виктор Сергеевич потерял счет времени. Ему казалось, что тело просто не выдержит этого обилия ударов, а они все продолжались и продолжались. Он потерял сознание.

– Хватит! – остановил Рюмин контролера. – Тащи его в камеру!

Контролер схватил бесчувственное тело Абакумова за ноги и волоком потащил его обратно в камеру.

***

Полуторка резко вильнула в сторону и остановилась. Где-то совсем рядом послышались мужские голоса. Костин снял пистолет с предохранителя и приготовился к бою. Кто-то подошел к автомобилю. Александр затаил дыхание и поправил брезент, укрывавший его с головы до ног.

– Лейтенант Даньшин, – представился он. – Куда и зачем едим?

– В Ростов – на – Дону. Направили получить там оборудование для нашей фабрики.

– А это гражданочка тоже с вами?

– Да. Это наш сотрудник по снабжению. Скажите, почему вы меня об этом спрашиваете? Я часто езжу в Ростов и никогда меня никто не проверял?

– Мы разыскиваем опасного преступника. Говорят, что он передвигается вместе с женщиной. Скажите, вы на дороге никого не встречали?

– Лейтенант! На дороге много людей, всех не запомнишь….

Вспыхнул свет ручного фонарика. Офицер внимательно посмотрел на Нину. Он запрыгнул на подножку грузовика с намерением осмотреть кузов, но его внезапно остановил голос сержанта.

– Товарищ лейтенант! Можно вас на минутку?

Офицер спрыгнул с подножки и направился к сержанту.

– Ну, я поехал? – крикнул ему в спину водитель.

– Езжай, – послышалось в ответ.

Машина, урча двигателем, вновь покатилась по дороге. Проехав километров тридцать, машина снова остановилась.

– Слышишь! Вылезай!

Костин скинул с себя брезент и посмотрел вопросительно на водителя.

– Я хочу заехать к своим родственникам. Это километров десять в сторону. Как вы?

Александр посмотрел на Нину.

– Ты же, наверное, понял, что мы в розыске, – произнес Костин. – Это ищут нас….

– Я, когда увидел тебя на дороге, я сразу признал в тебе того, кого разыскивает милиция. Я твое фото видел в городе.

– Зачем же ты нас взял с собой?