Француженки не любят сказки - Лора Флоранд

– Как скажете, – сухо ответил он. – Вот что получится на эти двадцать пять миллионов. – Он поставил на плиту кастрюлю, налил в нее немного сливок, перебрал шпинат и положил в сливки только самые свежие листья. Потом прошел в другую комнату, задумался на мгновение над шоколадом Вальроны, французского производителя, и, наконец, выбрал бленд из какао-бобов Trinitarios и Criollo, 72 %, с горькой основой. – Вот так будет в самый раз.

Пока настаивались сливки, он несколько раз сильно ударил упаковкой шоколада о край столешницы, разбил его на мелкие куски и высыпал их в большую металлическую миску. Он не потрудился щелкнуть на кухне выключателем, свет падал только из главного помещения лаборатории, и старик стоял в полумраке за его спиной. Они походили на алхимиков, колдующих над эликсиром жизни.

– Так. – Видя, что сливки вот-вот закипят, что они позеленели и взяли в себя максимум пресноватого вкуса, он отцедил листья и вылил зеленую жидкость на шоколад.

Джеймс Кори ахнул, когда Дом швырнул в ближайшую раковину дуршлаг с листьями и начал перемешивать шоколадно-сливочную смесь.

– Что? Вы выбросили шпинат?! Но это низкокалорийный продукт!

Доминик на мгновение замер.

– Низкокалорийный? И что?..

– Да! Понимаете, таким шоколадом матери станут с удовольствием кормить детей!

– Американские матери станут давать детям шпинатные шоколадки? Вы уверены, что даже в вашей стране найдутся такие вот сумасшедшие?

Старик горделиво скрестил на груди руки и с негодованием вопросил:

– Для вас с чем-нибудь связан День высадки союзных войск в Европе? С чем?

– Вы там были? – спросил Доминик, и в его голосе зазвучало невольное уважение.

– Нет, мне не хватило двух лет. Я был слишком молод, – неохотно ответил Джеймс Кори. – А у моего отца был полиомиелит, так что он тоже там не был. Но мы делали шоколад для военного пайка и старались, чтобы он получился как можно более питательным.

Доминик от возмущения ненадолго онемел и молчал.

– Так вы заставляете меня имитировать солдатский шоколад времен войны?

– Лучше, – упрямо заявил старик. – Я хочу создать что-то особенное, для гурманов.

– Ой, уходите отсюда, – возмутился Дом. Он потратил целую упаковку шоколада, качественные сливки и свое хорошее спокойное утро, когда мог работать над скульптурой. А когда еще? Работай он над ней днем, окружающие заглянули бы слишком глубоко в его душу. – Знаете, лучше бы я сегодня утром подольше остался с любимой девушкой, если бы знал, что вы сюда явитесь.

Вот. Он опять сказал эти слова. И будет их повторять, пока не исчезнет ощущение, будто он случайно сорвался со скалы.

Джеймс Кори сердито поджал губы.

– Не надо описывать мне ваш интим. Это грубо, даже для вас.

– Спасибо. Но она действительно неотразимая, разве я не говорил?

Джеймс Кори скрипнул зубами и пробормотал что-то про внучек и проклятых парижан.

В мозгу Доминика мелькнуло какое-то воспоминание. Его сотрудники сплетничали насчет того, что Кэйд и Сильван не торопятся со свадьбой.

– Кстати, как там ваша другая внучка?

Джеймс Кори застыл и глядел на него странным взглядом.

– Я слышал, что она лежала в больни… – Доминик осекся. И уставился в такие знакомые ему голубые глаза.

С минуту они молчали. Лицо Доминика постепенно белело, а на губах Джеймса Кори играла довольная усмешка, словно его поймали с поличным и именно этого он и хотел.

Не говоря ни слова, с таким ощущением, будто под его ногами скользкий лед, Доминик повернулся и пошел в свой кабинет. Стремительно включил компьютер. Через пару секунд на экране появились результаты для Джейми Кори. Вот она стоит рядом с темнокожим мужчиной под навесом, крытым пальмовыми листьями, перед школьной доской. Мужчина улыбается в объектив фотоаппарата и обнимает ее за худенькие плечи. Ее длинные волосы завязаны на затылке в конский хвост, вокруг пухлого юного лица вьются рыжеватые пряди, нос чуть блестит от жары и высокой влажности воздуха. На ней огромная шляпа и туника из тонкой ткани с ярким узором, с длинными рукавами – чтобы защитить от солнца веснушчатую кожу. Она выглядит такой уверенной в себе, словно ничто на свете ей не угрожает.

И вот она еще – ее безжизненное тело лежит на носилках, а вокруг спасатели; вот носилки поднимают в вертолет. Еще снимок – она с трудом улыбается для камеры, ее лицо совсем худенькое и бледное после двух месяцев, проведенных в больнице, а волосы длиной едва в дюйм. Вероятно, снимок сделан прямо перед тем, как она стала приходить в его салон.

В поиске отсутствовал хронологический порядок. Вот очень маленький мальчишка несет на голове огромную джутовую сумку – весила она, похоже, больше, чем он сам. Рядом с ним упала на колени под тяжестью такого же мешка другая фигура, ее лицо закрыто спутанными рыжеватыми волосами, завязанными в конский хвост. Святые небеса, он уже видел когда-то такой снимок, он обошел в свое время все газеты и телеканалы.

Еще снимок – тот же мальчишка, но старше на несколько лет. И трудно сказать, кто больше гордится, он или Джейми, когда он стоит рядом с ней, держа в руке диплом. Он выглядит очень серьезным, а у Джейми такой вид, будто она только что плакала.

Джейми Кори.

Она ведь говорила ему о своем богатстве.

Она говорила, что работает над улучшением условий труда, борется с эксплуатацией детей.

И вот неожиданно выяснилось – что все так и есть. Он понимал это.

Понимал, что, когда она выбирала, бросить его или нет, что он делал? Кого он просил бросить? Ребенок, сидевший внутри него в позе зародыша, распрямился, нахмурился и хотел сказать тому мальчишке на фото, чтобы тот отвалил. Что она ему тоже нужна.

Словно ему требовались другие доказательства того, какой он ублюдок.

Словно у нее были когда-либо реальные намерения посвятить себя ему.

Кори. Не такая уж малозначащая фамилия, чтобы ее не упоминать. Он не знал этого, так как она не хотела. Она стремилась сохранить часть своей души в секрете. В безопасности.

Хорошо еще, что она сообщила ему свое настоящее имя.

– Нашей Джейми никогда не нравился паразитический образ жизни, – сказал из дверей ее проклятый тезка. – У нее всегда было свое мнение насчет этого, даже в детстве. Во всем виновата школа. Какой-то левак-преподаватель заморочил ей голову, и нам не удалось вернуть ее в семью.

– Убирайтесь, – негромко прорычал Доминик. – Убирайтесь вон из моего салона.

Миллиардер лишь пожал плечами.

– Она еще не говорила вам о приглашении на ужин?

– Убирайтесь к черту.

– Сегодня вечером. Ее отец тоже прилетит – Мак Кори, нынешний президент «Шоколад Кори».