Девяностые. Том первый. - iwalain

и пять девчонок. Не пользуется популярностью театральный кружок у мужской части населения. Надо это исправлять. И как, скажите мне на милость? Театральные постановки с боем на шпагах устраивать? Тогда уж на лайтсейберах, это точно будет интересней детям. Ага, поставить сагу про Луку Сковородкина. «Это не те дроиды, которых вы ищете», хе-хе. Снова мозги напрягать.

Со сцены послышалось сдержанное покашливание, и я понял, что опять отвлёкся на ненужные сейчас мысли. Сейчас бы трость, крутануть её так в руках… эх, хорошая мысля приходит апосля. Записать бы, да у меня же тут сейчас пробы…

Ладно, не стоит заставлять зрителей ждать.

Видимо, от всех этих дум тяжких мой рассудок слегка помутился, потому как, сделав шаг по направлению к сцене, громким и чётко поставленным голосом первоклассника я начал декламировать на манер Маяковского совершенно не то, что планировал:

- Чайникам

О квантовой механике

Рассказ из первых рук.

Кварки, глюоны и ароматы

Понятными станут вдруг…

Впрочем, серьёзно их как бы и нет -

Удобная тема пилить госбюджет…

Народ ошарашенно молчал. Эмм? Подействовало? Я заранее обдумал, как вписаться в кружок, и у меня было несколько вариантов линий поведения. Но мозг опять выдал коленца и внезапно создал какую-то дикую импровизацию.

Нет, понятно, что ритмы Маяковского, его методы выставлять акценты и ударения, позволяют буквально вбивать фразы в голову. И стоящие на сцене школьники вместе с учительницей рассказ о квантовой физике услышали полностью, не отвлекаясь на посторонние мысли. И я даже понимаю, что квантовая физика в своей фантастической сущности тут появилась после мыслей о лайтсейберах с джедаями. Вот только… зачем?

- Долго готовился? – Нарушил мои размышления заинтересованный голос учительницы.

- Нет, импровизировал. – И, видя неверие в глазах возвышающихся надо мной, пояснил. – Я вообще в квантовой физике не очень. Но недавно закончил читать поздние труды Ричарда Фейнмана, а он её преподавал. И преподавал хорошо. Фейнман вообще отличался особым подходом к науке и к передаче знаний. Собственно, вот и запало кое-что в память.

- Угу, и ты вот так, с бухты-барахты, сочинил стих? – Скептически фыркнула одна из девчонок.

- Да это ж просто. – С видом «а что тут такого?» махнул рукой. – Ритм Маяковского позволяет использовать любые подходящие для рифмы слова, хоть самые глупые. Вот если бы я пытался использовать ритмы хотя бы того же Пушкина, тут была бы проблема. Маяковский, можно сказать, беспроигрышный вариант. Ну, разве что Элюар тут ещё мог бы подойти, но он сложнее, ибо француз, а у них несколько иные ритмы.

- Эээ? Кто? – Задала вопрос всё та же девчонка.

- Поль Элюар, поэт времён первой мировой. Ну, знаете: «Есть горячий закон у людей - Виноград превращать в вино, создавать из угля огонь, из поцелуев - людей…»? Да, на русском звучит непонятно и весьма нестройно, но в оригинале… «Сэ ля шоудэ люа де зан, дю резен иль фон дю ван. Дю шабон иль фон дю фю, дебьезе иль фон де зан…»

Тишина была мне ответом.

- Не знаете? – Переспросил я у тишины. И тихо, словно бы про себя, хмыкнул. – Ну, оно и понятно, поэтов, выступавших против войн и убийства людьми себе подобных, власти всегда старались упрятать под сукно. Эх, ладно, давайте не будем о грустном. Думаю, Шекспир вам будет ближе и понятней. Уж его-то, надеюсь, все знают?

Дождавшись нестройных кивков, начал читать им Шекспира… в оригинале, на староанглийском. С мимикой, жестами и игрой голоса. Буквально разыгрывая коротенькую пьесску.

- Thou blind fool, love, thot dost thou to mine eyes,

That they behold and see not what they see…

С последними словами я замер в тишине, разбавляемой лишь тихим дыханием из зала. Очередной тишине. Блин, у них что, синдром травоядного перед хищником? Ну, в смысле, замирать перед опасностью? Или шаблон настолько порвался, что речевой центр отключился? Ага, вместе с двигательным… Блин, и откуда во мне столько сарказма сегодня?

Лишь спустя пару минут один из парней подал признаки жизни. С громким «Очешуеть!», он резко принялся нарезать круги вокруг остальных.

- Я тоже так хочу! - Худощавый, светловолосый, в тёмных штанах и зелёном свитере, он выглядел активным и подвижным. Хотя с самого начала этого импровизированного кастинга стоял спокойно, и только открывал рот.

- Что это был за язык? – Спросила другая девчонка. – Похоже на английский, но... Я некоторые слова поняла, но не все, и общий смысл ускользает.

- Староанглийский. – Ответил я ей, сев на ближайшее кресло и закинув ногу за ногу. – Сто тридцать седьмой сонет. У него есть несколько переводов, но они сильно искажают смысл, так что я не буду вам их зачитывать. – Постепенно мой тон менялся на профессорский. – Суть стиха повествует о нелёгкой судьбе человека, ошибшегося в выборе концепции взаимоотношений с противоположным полом. Впрочем, об этом мы поговорим на следующей лекции.

И, приподняв двумя пальцами шляпу, поклонился, прямо из положения сидя. Зрители – все восемь человек, ага – наконец-то разразились овациями.

- Ну что, берём этого молодого человека в наш кружок? – Весело поинтересовалась у школьников Татьяна Николаевна.

- Берём! Конечно! Однозначно! – Отмерли остальные школьники. – Такие таланты нам нужны!

- Только если не будет задаваться. – Буркнула первая девчонка, та, что не верила в мою импровизацию.

- Ну, раз уж у нас появился такой замечательный первоклассник, – хитро прищурилась Татьяна Ивановна, – его стоит привлечь к первосентябрьской линейке. Ваня, ты же сможешь сказать пару приветственных слов школьникам и их родителям, а не просто пройтись по кругу за руку со старшеклассницей и помахать звоночком?

Вернув хитрый прищур учительнице, подмигнул и, поднявшись, проследовал на сцену, снова жалея об отсутствии трости. Сейчас бы как Люциус Малфой, пафосно шагать, постукивая ею об пол… Эх, ну почему, почему я об этом не подумал? Ну ведь на поверхности же…

- Несколько лет назад в нашу жизнь пришли серьёзные перемены. – Остановившись в пяти шагах от группы школьников, серьёзно посмотрел по очереди каждому в глаза. – Изменилась ситуация в мире, в стране, в экономике и, в том числе, в образовании. Пусть