Хороший день для зомби-апокалипсиса - Василий Панфилов

Какие, на хрен, спарринги, если возможности собственного тела не знаем? Да и приёмы… сплошь удары по колену да в глаза пальцами!

Ладно Анвар и Славка, оборотни херовы! Регенерируют за один-два оборота, только жрать успевай подтаскивать! А я? А Илья?

Вроде как и проклёвываются какие-то целительские возможности у Ильи и регенеративные у меня, но всё это из серии «Ничего не понимаю! Но очень интересно» Вот проклюнется, и будем думать, а пока…

— Илья, отдохнул? Давай, давай… вот тот камешек подними и вперёд…

После тренировки, уёбанные и довольные, ополоснулись в мелкой, всего-то по колено, каменистой речушке с ледяной чистой водой.

— Градусов пять, — стуча зубами, заявил теплолюбивый Слава, растираясь мочалкой и с выпученными глазами падая плашмя, чтобы смыть мыло, — ух-х… холодина, бля!

— Какой пять!? — заспорил Анвар, едва шевеля синими губами, но держа марку горца, — Все десять, да!

— Обедать, парни! — зову их из-под растянутого под деревом тента, — Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста[19]!

Едим как не в себя, до невероятия много. Какое там «чувство лёгкого голода»!

Ленивые разговоры обо всё сразу, чайник с зелёным чаем под рукой, и глаза потихонечку закрываются…

… что-то тяжёлое плюхнулось мне на грудь, а потом маленькие ручки оттянули веки.

— Вова, ты скучал?! — требовательно спросила Очаровательная Прелесть, заглядывая в глаза.

Илья покряхтывает и поправляет постоянно лямку рюкзака, но не сдаётся. С носа капает едкий пот, губы бормочут попеременно ругательства с баффами, дыхание прерывистое и сиплое, но попросить остановиться… не-ет, это ж признать себя жадным долбодятлом, не способным предугадать последствия собственных решений!

Я прямо-таки читаю его мысли, и по правде говоря, это ни разу не сложно. Ругань на самого себя и на весь мир, и постоянные подсчёты — сколько там осталось идти до Фактории.

Большую часть груза мы оставили в лагере, а на обратном пути выскочила возможность быстрого купи-продая у гоблов, и в Илюхе взыграла сущность капиталиста. Теперь вот страдает за триста процентов прибыли, маячащие на горизонте.

— Был пиратом жадный Билли[20], — как бы невзначай замурлыкал под нос Славка, — правда Билли не любили…

— Жадина, жадина, жадина-говядина! — весело подхватила Чудо, прыгая на рюкзаке Славы и корча обидные в её понимании рожицы Илье.

Жрец засопел свирепо, но только забрызгал соплями нижнюю губу. Вытерев сопли рукавом, он выразительно покосился на друга и чуть погодя — на Чудо.

— Бе-бе-бе! — растянув в стороны рот, пикся высунула язык и взлетела к потолку коридора, подхватив Сестрёнку за руку.

— … большой паук, — донеслись до меня удаляющиеся писклявые голоса, — во-от такой!

— В постель подбросим! — восторженно отозвалась буксируемая Сестрёнка.

«Интересно, кому?» — ворохнулась и пропала вялая мысля́.

— Жадный век от века, — продолжил напевать Слава, старательно не замечая возмущённого взгляда, — Раз, два, три, четыре, пять. Нравственный калека…

Илья покосился на него ещё раз, и сдавленно просипев что-то вроде «Рептилоид херов», выпятил подбородок и прибавил шагу.

— Рептилоид херов, рептилоид херов! — запрыгала Лапочка на рюкзаке Ильи, корча рожицы и распевая привязавшиеся словечки на все лады. Затихнув наконец, она залезла в кармашек рюкзака и вылетела оттуда с ярко-красным маркером почти в свой рост.

«Наскальной живописи в коридоре прибавится, — мельком подумал я, покосившись на пиксю, старательно вырисовывающую на стене анатомически недостоверные (но художественно значимые) половые органы, — хотя нет… по всей Опытной!»

Энтузиазма у них хоть отбавляй, и всё больше деструктивного. Это с нами они такие кавайные няшки…

«А всего-то — конфета… ну и предложение дружбы от чистого сердца!»

… а репутация у них как у коллективного медоеда. Не столь опасного, как африканский оригинал, но злопамятного и пакостливого стократ!

«С другой стороны, а многие ли пробовали с ними просто дружить?»

В холл ЗАГСа, то бишь Фактории, Илья зашёл на одним морально-волевых, не видя никого и ничего, дыша как загнанная лошадь. Глаза выпучены — вижу цель, не вижу препятствий!

— Ой, какие милые… — слышу умилённый голос пожилого мужика из охраны, лялькающего на сгибе руки ружьё, — куклята летающие!

— Пикся! — услышал я писклявый голос малявки, мигом полетевшей знакомится, стартанув с моей головы к очарованному охраннику, — Очаровательная Прелесть!

— Ребята! — не отводя влюблённых глаз от пикси, мужик замах рукой напарникам, — Давайте сюда, у нас гости!

— Пикси… — выдохнул восхищённо молодой пацан, вынырнувший из дежурки с надкушенной шоколадкой, которую тут же протянул летающей мелочи, — Будешь?

— Просто так? — опасливо осведомилась моя подруга.

— Просто, просто! — закивали охранники, умилённо наблюдая за начавшейся делёжкой шоколадки, сопровождавшейся весёлой драчкой.

— Это та самая… — уже поднимаясь на лестницу вслед за Ильёй, слышу я, — Помнишь? На Ютубе! Два миллиона просмотров!

«Малявки в надёжных руках!» — весело думаю я, поднимаясь по лестнице вслед за Ильёй и готовый в любой момент подхватить полуобморочного батюшку, который пёр на чистых морально волевых.

Скинув рюкзак в кухне, он со стоном распрямился и поглядел на нас исподлобья. Отвернувшись, закопался в холодильнике, вытащил полторашку минералки, и пуча глаза, высадил её в несколько длинных глотков, всей своей спиной выражая возмущение и матерные мысли.

— Пф-ф… — допив, Илюха малость расслабился и повернулся к нам уже успокоенным.

— Признаю, был неправ, — коротко сказал он. Рептилоид попытался было подъебать его по новой, но баффер только усмехнулся и смолчал. По-моему, не столько от внезапно прорезавшейся мудрости, сколько от дикой усталости и понимания, что его положение изначально проигрышное.

— Растёшь, — похвалил друга кавказец, подходя к холодильнику и залипая перед заставленными полками.

— Мне кинь водички, — прошу Анвара, не желая отрывать жопу от такой родной и уютной табуретки.

— С газом? — поинтересовался тот.

— Не… давай эту, вонючую, с запахом тухлых яиц!

— А это какая? — озадачился оборотень, зарывшись в холодильник чуть ли не по пояс.