Зверь над державой - Илья Бриз

– Папа! Я уже не та маленькая девочка. Я все прекрасно понимаю, – Светка забралась на колени к отцу, отобрала у него потухшую трубку и, положив ее в пепельницу, обняла Сталина. – Папа, я люблю Егора и люблю тебя. Я обещаю, что тебе никогда не будет за меня стыдно.

Иосиф Виссарионович обнимал дочь и думал о том, 41 о из-за катастрофической нехватки времени совсем не уделяет ей внимания. Очень мало достается девочке отцовской любви.

– Пап, ну мы же с тобой даже живем в разных квартирах Я тебя очень редко вижу. А мне обязательно нужен кто-то родной рядом. Васька в свое училище укатил. Ты все время работаешь, – Светка поцеловала отца в щеку.

Вождь народов сдался. В конце концов, дочь когда-нибудь все равно уйдет, а так за ней будет присматривать кто-то, кто действительно любит ее, а не прислуга и охранники.

Теперь Светлана живет у меня в квартире. Мы не расписаны, спим в разных комнатах, но с удовольствием называем друг друга наедине мужем и женой. Я, когда нахожусь вечером дома, укладываю свою любимую в постель, ласкаю и целую ее. Затем гашу ночничок на стене и отправляюсь обратно в кабинет работать.

Документы и документы. Никогда не представлял, что руководство – это, в первую очередь, море бумаг. Казалось бы, поручи все хорошим заместителям и спи спокойно. Так ведь сделают все не так, как надо. Поэтому очень многое приходится брать на себя. Хорошо, что ребята из «Зверя» помогают. Здесь мне очень не хватает компьютеров. Ладно, пять-десять лет как-нибудь продержусь. Лаврентий Павлович уже начал строить нашу «Силиконовую долину». Очень много сил и средств в стране брошено на подготовку математиков. Студенты пока не понимают, зачем их так усиленно натаскивают именно на теорию. Они не знают еще, что скоро превратятся в программистов, самых востребованных специалистов уже начавшейся здесь научно-технической революции.

Если ложусь в четвертом часу ночи, то к семи утра просыпаюсь прекрасно выспавшимся. Быстро привожу себя в порядок. Хорошо, что здесь наконец-то начали выпускать одноразовые бритвы. В четверть восьмого бужу поцелуем свою любимую. Светка довольно потягивается, возвращает поцелуй и идет умываться. Копуша. Совершенно не понимаю, что можно делать столько времени в ванной? Но к восьми она все же проскакивает к себе в комнату, завернутая в полотенце. Почему-то терпеть не может халатов. А если домработницы нет дома, то и без полотенца, задорно сверкая своими прелестями. Вот ведь бесенок! Знает, что утром на ласки нет времени, но без этого не может! Ей обязательно надо меня немного поддразнить. Быстро одеваться Светланку я научил. Если хочешь завтракать вместе со мной, то изволь поторапливаться.

Вот на завтрак у нас уходит много времени. Целых полчаса. Болтаем потому что. Не можем мы без разговоров жить.

– Егорка, а почему?…

– Ешь давай, чудо мое кареглазое! Смотри, в школу опоздаешь с такими темпами, – говорю я, отлично зная, что в школу моя Светка не опаздывает никогда и учится на одни пятерки. Обещание отцу надо выполнять. Черт знает что! Люблю и ласкаю почти как женщину, а воспитываю, как ребенка. И, что самое удивительное, счастлив безмерно!

* * *

– А наш Женя-Егор растет не по дням, а по часам, – с удовольствием констатировал Коган.

– Да уж, – ответил Викентьев, – не успел генерал-лейтенанта получить, уже генерал-полковник. Нам с тобой, Пал Ефимыч, такие звания и не снились. Я и сам не заметил, когда не я ему, а он мне задания стал давать.

– Не завидуй, Юра, – улыбнулся полковник, -ты, может быть, еще быстрее в тех условиях смог бы подняться. Хочешь туда? Но учти, Катерина с твоим будущим сыном здесь останутся.

– Ну уж нет! Катеньку я даже ради звезд генералиссимуса не брошу. Мне с ней и тут неплохо.

– То-то же. А говорил я не о звездочках на погонах, а про профессиональный рост Синельникова. Как он разработал и виртуозно провел операцию с Брауном? Ладно, со стратегической оценкой ситуации перед тем совещанием мы Синельникову помогали, но вариант шантажа коалиции возможным подрывом рудников в Швеции и Норвегии он сам придумал.

– Оттяпать Канаду и поделить со Штатами – это тоже самостоятельная идея Егора. Да и операцию с дискредитацией Англии и восстанием в Индии он тоже сам провернул. Мы ему здесь только техническими аспектами помогли. А ведь действительно, стремительный профессиональный рост налицо, – согласился с куратором Викентьев.

– Знаешь, Юрь Саныч, у меня такое ощущение, что у Егора не только память улучшилась, он вообще другим стал.

– В смысле? – не понял директор проекта.

– Характер. – Коган достал сигареты и закурил. – Я ведь его личное дело тщательно проштудировал. Не был он никогда таким инициативным.

Викентьев задумался. Тоже закурил и только после этого сказал:

– А знаешь, Пал Ефимыч, ты, пожалуй прав. Я вспоминаю, каким он был в учебных лагерях рубахой-парнем, но вот первым в авантюры никогда не лез. Это ты точно подметил. Тут еще эта любовь внезапная.

– Почему внезапная? – удивился полковник. – Ты забываешь, что Синельников там уже два с половиной года.

– Да все я помню, но мозг-то перестраиваться не хочет. Все оценивает по меркам этого мира, – констатировал директор.

– Ты-то сам давно с Катериной познакомился? -усмехнулся Коган.

– Действительно, кажется, только вчера, а теперь свою жизнь без нее и не представляю. Только три дня прошло, как Катя улетела, а я уже скучаю, – признался Викентьев. – Я где-то читал, что нормальный мужчина подсознательно выбирает себе спутницу жизни, похожую на его мать. Катенька и правда похожа немного на мою маму, а чем, интересно, руководствовался Женька, влюбившись в дочь Сталина?

– Ну, знаешь ли, у тебя и вопросы. Здесь он свою мать знать не мог. В детский дом попал прямо из роддома, насколько я помню по личному делу Воропаева. Там Синельников стал сиротой в четыре года. С учетом того, что, по его же уверениям, Егор полностью восстановил память реципиента, то… – полковник задумался, – А может быть, твоя теория и работает.

– Она не моя. Говорил же, вычитал где-то, – поправил директор. – Но вот то, что сам Сталин разрешил им жить вместе, когда ей только что четырнадцать стукнуло…

– Вот это как раз не очень меня удивляет. Тогда были совершенно другие взгляды на жизнь. И не надо так думать о Виссарионыче. Что значит, «сам Сталин»? Пойми Юра, все исторические личности – это в первую очередь люди, и ничто человеческое им не чуждо. Любовь к детям в том числе.

Коган задумчиво постучал пальцами по столу, а потом неожиданно спросил:

– Слушай, Юрь Саныч, ты ту мою просьбу выполнил?

– Какую? – не понял вначале Викентьев, но тут же сообразил. – Это когда мы из Пулково ехали и за нами хвост был?

Полковник молча кивнул.

– Выполнил и даже перевыполнил, – с некоторой гордостью сказал директор.

– Это как? – удивился Коган.