Тень воина - Александр Прозоров

Вскоре стали доноситься громкие крики кочевников. Кажется, предлагали сдаваться. Обещали быть добрыми хозяевами.

— Княжич, твои бойцы — стрелки хорошие? — поинтересовался Олег у боярского отпрыска.

— Ну, коли с палубы бить, то не жаловался никто, — усмехнулся тот. — Не доживали.

— Тогда вы с Захаром по правую руку обоз прикройте, а то у суравских людей маловато.

— Ладно, кузнец, сделаю, — снисходительно согласился ватажник.

— Ты, Кожемяка, со своими, левую сторону прикрой.

— Сделаю, воевода.

— Ну, а мы, Буривой, вместо хвоста при обозе останемся, — кивнул горожанину ведун.

— Дядя Олег, они нас побьют? — Одинец, правая рука которого была туго замотана в лубки, продолжал честно возить за воеводой Багряную Челку. За несколько дней он отлежался, ноги начали слушаться, и паренек предпочел перебраться с тряской арбы в удобное седло.

— Пока не знаю, — пожал плечами Середин. — Но только не скоро это случится. Сперва друг друга попытаем, у кого стрел больше в запасе, у кого терпения больше, кто лучше за ворогом следит. До реки еще семь дней пути. На всё времени хватит.

Половцы, наконец догнав своих обидчиков, попытались обойти обоз справа. Тотчас у воинов Захара и ватажников защелкали луки. У половцев слетел с коня один всадник, и они, выпустив в ответ несколько стрел, качнулись влево. Тотчас начали бить луки горожан, рассаживая между половецкими всадниками тонкие опушенные древки. Степняки тут же отстали, попытались обойти охотников Кожемяки. Потеряли еще одного коня, отпрянули назад.

— Чего они делают? — не понял Одинец.

— Проверили, как в отрядах с лучниками. Сделали выводы. Сейчас прикидывают, как нас проще взять, чтобы потерь особых не получить.

И вправду, половцы разделились на два отряда чуть меньше, чем по три сотни в каждом, попытались охватить обоз с двух сторон сразу. В воздух взмыли стрелы.

— Дай-ка я тебе щит с луки седла за спину закину, — предложил Олег, помог раненому мальчишке, потом прикрыл свою спину тоже.

— Они сейчас накинутся?

— Нет, — покачал головой Олег. — Зачем им так сразу на мечи наши кидаться? Любимая тактика кочевников — это сперва коней у противника перебить, а уж потом его, пешего, и прикончить. Загнать, все жилы вымотать. На свежего ворога кидаться они страсть как не любят…

И действительно, держась на удалении чуть больше полукилометра, половцы не очень плотно, но постоянно пускали стрелы. Час за часом, километр за километром. До сумерек охотники потеряли шесть коней — падение каждого всадника степняки встречали криками восторга. Однако отряд останавливался, отстреливался, выжидая, пока неудачник снимет со скакуна упряжь и сядет кому-нибудь за спину, после чего всадники уносились вперед а ратник вскоре возвращался в строй на заводном коне. Половцы потеряли пять лошадей — но они даже не останавливались. Всё едино заводные шли позади конницы. Степняк дожидался их, ловил себе скакуна — и вперед, обратно на передовую.

Когда стемнело, ратники Буривого под прикрытием двух отрядов составили повозки в круг, выстроив импровизированную крепость, за стены которой и отступили остальные. Степняки остановились примерно в двух километрах от лагеря.

— Что делать станем, воевода? — собрались после ужина вокруг Багряной Челки старшие. — Половцев, почитай, втрое супротив нас ныне будет, коли не вчетверо. У нас не один десяток за скотиной смотреть должен да за повозками присматривать.

— Пленных связать, на козлы освобожденных невольников посадить, дабы обоз вели. Из раненых тех, кто на ногах стоит, заместо пастухов пустите, а всех способных тетиву натянуть — сюда.

— Ты чего, оглох, кузнец?! — повысил голос Княжич. — Их втрое больше будет. Коли до сечи дойдет, перебьют усех до последнего! Отрываться надобно, кузнец, отрываться!

— Не ори, не в море, — спокойно осадил ватажника Середин. — Это на воде следов не остается, чтобы в темноте смыться можно было. А здесь, коли сейчас тайком уйдем и всю ночь спешить станем, всё едино завтра же догонят. Пусть лучше отдохнут люди, завтра бодрее будут. Как сегодня шли, так и пойдем, стрелами степняков отгоняя. В сечу они не полезут, чтобы за каждого из нас одного своего положить, и то при лучшем раскладе. Нам главное до Олыма дойти. Там, на узкой реке среди лесов, им нас никак не обойти будет, только сзади скакать. Опять же, припаса-то у них нет, второпях сбирались. А в зимнем лесу лошадям жрать нечего. Нам надобно только семь дней пути продержаться. Хотя нет, теперь шесть.

— Как выдержим столько, воевода? — подал голос Буривой. — За сегодня половину стрел уже расстреляли.

— Как это половину?! — вскинулся Олег. — Я же по двести стрел на нос просил запасти! Кто это тут исхитрился сто стрел выпустить, хочу я знать? Хоть один из ратников твоих это смог?

— Ну, не половину, — смутился старшой. — Треть, наверно. Мы ведь, воевода, и в сече перед кочевьем пускали их, сколько успели. А собрать все не смогли, не нашли. Да часть порчеными оказались, поломанными.

— Значит, старайтесь экономить, — сухо посоветовал ведун. — Шесть дней.

— Налететь надобно, пока темно, — опять втиснулся Княжич. — Как там, у Волчьего бора! Налететь, да порубить нежданно.

— На месте степняков после такого налета я бы обязательно округ лагеря засеку из копий поставил. Чтобы в темноте самые умные на них сами поналетали. Не уверен, Княжич, что кочевники сильно глупее меня. Вопросы есть?

— Мы еще узнаем, кто глупее, кузнец, — сквозь зубы процедил ватажник и пошел к своим.

— Ладно, до утра, — кивнули Захар и Буривой.

— Но с тем ночным наскоком ты добро придумал, — добавил от себя Кожемяка.

Ночь пролетела быстро, а с первыми лучами половцы уже закружили вокруг лагеря, метая стрелы всего с пары сотен метров. Чтобы их отогнать и безопасно собраться в путь, пришлось стрелять. Мчащийся всадник — не самая лучшая цель, а потому удалось подстрелить всего шесть лошадей и одного бедолагу, который неудачно вылетел из седла, а потому не убежал прочь, а медленно похромал к своим. Потом из-за телег начали выходить ратники — первыми Олег нарочно выпустил ватажников, с их полным доспехом, сверкающим, как новенькое серебро.

Степняки попытались приблизиться всем отрядом, но ливень стрел вынудил их отойти, оставив еще трех коней. Обоз медленно развернулся, вытягиваясь в походную колонну. Кочевники попытались зайти с одной стороны, с другой, потом опять разделились, подступая всякий раз, едва охотники переставали работать луками — а потому экономить стрелы никак не получалось. Но самое неприятное — их не удавалось собирать. Ни свои, ни чужие — ратники не могли позволить себе остановиться, пройтись по снегу, выдергивая вестниц смерти за длинные древки.

К вечеру рать потеряла два десятка коней, половцы — примерно столько же. Выпущенные с предельной дистанции, стрелы падали только сверху, как капли дождя, изредка попадая людям в шлемы и чиркая по кольчугам — но глубоко впиваясь в спины и крупы коней, разрезая им шеи. Олег даже перекинул щит гнедой на круп, совершенно перестав бояться за себя, но не желая терять преданную кобылу.