Запрет на любовь. На грани - Сюзанна Брокман

Но «кузены Марио» и «бабушки Люсии», встретившись на одной трассе, образуют очень опасную смесь, особенно если приправить ее хлещущими с неба потоками воды.

Вот и сейчас, когда небеса разверзлись, прямо перед Джиной застыла «бабушка Люсия» в подобии океанского лайнера, а во внедорожнике за ее спиной бешено давил на сигнал «кузен Марио».

В подобную погоду разумному водителю следует, включив щетки на самую большую скорость, медленно ползти вдоль обочины до ближайшей парковки, на которой можно переждать дождь. Подобные ливни никогда не продолжаются больше десяти, максимум пятнадцати минут.

Но «бабушка Люсия» явно пребывала в полной прострации.

А «кузен Марио» безостановочно сигналил.

Встречные машины продолжали медленно, но верно двигаться, и «бабушка Люсия», наконец-то, решилась последовать их примеру. Она дернулась вперед и тут же ударила по тормозам, видимо, заметив слева парковку у универсама «Пабликс». Включив левый поворотник, она явно вознамерилась ждать просвета во встречном потоке, обрекая на это и всех следующих за ней. Просвета не предвиделось, а объехать ее справа можно было только по тротуару.

Сквозь сплошные потоки воды Джина с трудом разглядела, что «кузен Марио» в высоком джипе, как и следовало ожидать, посигналил и забрался на тротуар.

В тот же момент и «бабушка Люсия», передумав, начала выворачивать вправо, заметив, очевидно, стоянку у «Свим-Марта». Делала она это в своей классической манере: вводила врага в заблуждение, сигналя налево, и поворачивала направо.

– О черт! – выругалась Джина, потому что «кузен Марио» купился на обманный маневр «Люсии» и набирал скорость. Она изо всех сил нажала на гудок, но было уже поздно.

«Марио» успел нажать на тормоза, но джип все-таки врезался в океанский лайнер, хвостом задев машину Джины и вытолкнув ее – господи! – на полосу встречного движения.

Раздался скрежет металла о металл и потом еще… Какой страшный звук! Слава богу, что все, кроме «Марио», ехали медленно.

У Джины на мгновение перехватило дыхание – то ли из-за надувшейся подушки, то ли из-за врезавшегося в грудь ремня, – а потом, так же внезапно, все кончилось. Она ясно различила шум барабанящих по крыше струй дождя и шорох дворников, не справляющихся с потоками воды.

Кто-то постучал по стеклу, и она испуганно вздрогнула. Воздух из подушки уже вышел, и Джина смогла протянуть руку и нажать на кнопку замка. В то же мгновение дверь распахнулась:

– Ты цела?

Не веря своим глазам, Джина смотрела на Макса Багата. Он и одет был как всегда: в темный костюм и белую рубашку, только насквозь мокрую.

Вода струйками бежала по его лицу, капала с волос, делая его совершенно не похожим на обычного, безукоризненно аккуратного Макса.

И все-таки это, несомненно, был он.

В первую секунду Джина даже подумала, что, наверное, авария была серьезнее, чем ей показалось, и она погибла. А сейчас пребывает в раю.

Но холодная вода, капающая на нее с темных волос Макса Багата, была совершенно реальной.

– Ты цела? – еще раз спросил он, наклоняясь и внимательно осматривая ее: от глубокого выреза футболки до обрезанных джинсов, открытых сандалий и ярко-красных ногтей на ногах.

Рукой Макс откинул с ее лба волосы, и его пальцы оказались неожиданно теплыми.

Господи, это действительно он! Наконец-то, наконец-то, он нашел ее, чтобы сказать, что скучал так же, как она скучала по нему, и что разница в двадцать один год ничего не значит по сравнению с вечностью!

Наверное, ей тоже следовало что-то сказать ему и вообще вести себя поумнее и пособраннее, но Джина не выдержала и разревелась.

– Макс! – потянулась она к нему.

Он был крепким, теплым и очень-очень мокрым. Но Джине было наплевать на все это и на дождь, потому что Макс обнимал ее и прижимал к себе, и впервые за много лет она чувствовала себя в полной безопасности.

– Эй, – окликнул он ее своим мягким, как бархат, и удивительно ровным голосом. Этот голос до сих пор снился ей пару раз в неделю, а иногда и чаще, в зависимости от уровня стресса на работе или в колледже.

Именно Макс Багат вел переговоры с террористами, захватившими самолет, которым Джина летела из Афин в Вену. Она тогда оказалась главной заложницей, потому что, пытаясь спасти остальных пассажиров, выдала себя за дочь сенатора. Четыре дня голос Макса, раздающийся из приемника авиалайнера, удерживал ее на грани безумия.

– Эй, – повторил сейчас этот голос, – поговори со мной, Джина. Тебе больно?

– Уже нет, – пробормотала она ему в плечо.

– Ты не ушибла голову? – Макс слегка отстранился, и ей пришлось вытянуть шею, чтобы видеть его. Он внимательно изучал ее зрачки, и его собственные карие глаза казались встревоженными.

– Вроде нет, – покачала головой Джина.

Почему он не целует ее? Она уже целую вечность ждет, чтобы он ее поцеловал.

Его руки все еще обнимали ее, а губы были совсем близко.

И Джина поняла, что не может больше ждать. И сделала то, что должна была сделать еще несколько лет назад.

Она сама поцеловала Макса.

Ной снял трубку почти немедленно:

– Да?

– Привет, Ной, – сказал Сэм.

– Черт возьми, Роджер, где ты? – взорвался тот после недолгого молчания. – Что вообще происходит? Я обязан доложить какой-то леди по имени агент Винтере, если услышу, как ты пернешь на соседней улице.

Собственно, именно это Сэму и надо было выяснить.

– Обязательно позвони ей, – кивнул он, – как только мы договорим. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

– Так ведь не в первый же раз.

– Поверь мне, таких еще не было.

– Да? Ну, ладно. Клэр на тебя немного злится, а когда она злится на тебя, то злится и на меня. А если меня еще и арестуют за содействие государственному преступнику, то… Скажем так: остаток жизни мне, по все видимости, придется провести в грустном одиночестве.

– Ха! Можно подумать, она от тебя куда-нибудь денется, – засмеялся Сэм. – Она же в тебя влюблена с десятого класса.

– Нет, это я влюблен в нее с десятого класса, – поправил Ной. – А ее тогда интересовало только мое тело.

– Не гони!

– Я серьезно, – настаивал Ной. – Знаешь, как долго мне пришлось уговаривать ее выйти за меня замуж?

Ну ни хрена себе! А Сэм-то всегда считал, что Ной тогда решил поступить благородно: девушка залетела, значит, ничего не поделаешь… Конечно, потом он никогда не жаловался и даже казался счастливым, но…