"Мы не дрогнем в бою". Отстоять Москву! - Валерий Киселев

Когда рекогносцировка была закончена и все собрались уходить из траншеи, гитлеровцы внезапно открыли беглый минометный огонь. Убит был только один командир минометной роты, молодой красивый парень. Ему оторвало ногу, и он быстро умер от болевого шока на глазах у всех. Смерть эта, хотя и была не в диковинку, потрясла своей обнаженностью и нелепостью. Каждый подумал: «А ведь на его месте мог бы быть и я, – и каждый подумал: – Не к добру эта смерть».

Когда в штабе дивизии работали над планом боя, Шапошников почувствовал, что до сих пор у всех не выходит из головы этот случай. В штабе все, подавленные случившимся, говорили между собой скованно и мало. Потом стало известно, что к немцам от штаба армии улетел на самолете наш летчик, он мог знать о плане операции. Наконец, выяснилось, что Владимирский потерял план операции, когда ездил на рекогносцировку, а с передовой к немцам ушел перебежчик, который тоже мог знать о готовящемся наступлении. Но отменять операцию было нельзя.

Командир батальона старший лейтенант Максим Настеко вывел свои роты на исходный рубеж в ночь на 29 апреля. Люди были хорошо накормлены, и, разговаривая с бойцами, Настеко убедился, что настроение у всех боевое. Особые надежды он возлагал на первую роту лейтенанта Степового, где один взвод из добровольцев был вооружен автоматами ППД.

Солнце в день наступления встало какое-то особенное – огромное, красное, и теперь Настеко с сомнением думал, как пойдет бой, если будет тепло. Зима была затяжная, но в ложбинках, оврагах уже стояла вода, хотя и подмерзшая за ночь.

«Лучше бы все-таки в шинелях идти, – думал Настеко, – жарко в полушубках и неудобно». Он вглядывался в бинокль в оборону немцев, там было тихо. Хотелось верить, что они не ждут наступления и хотя бы в начале боя можно будет использовать внезапность.

Задача, поставленная батальону, была отработана, взаимодействие с артиллерией тоже, все, не только взводные, но и каждый боец, знали, кому и что делать. Батальон хорошо был укомплектован пулеметами – шестнадцать станковых и тридцать два ручных, боеприпасов достаточно, люди несколько дней тренировались до седьмого пота, так что стремительность атаки должна бы получиться.

В 5:30 начала работать наша артиллерия. Старший лейтенант Настеко с удовлетворением всматривался в высоту, на которой то и дело вставали черные разрывы. Ровно в 6 часов утра он дал сигнал к атаке – зеленую ракету.

С НП батальона ему хорошо было видно, как дружно поднялись роты в атаку. Метров пятьсот люди шли в рост, и когда противник открыл плотный пулеметный огонь, то все равно бойцы хотя и медленней, перебежками, но продвигались вперед.

Приданные батальону два легких танка загорелись в первые же минуты, не дойдя даже до проволочных заграждений, но Настеко видел, как его бойцы обходят танки и упрямо идут вперед, падая, но все же идут.

Позвонил командир дивизии подполковник Владимирский:

– Как там у вас?

– Нормально. Сейчас была заминка перед колючей проволокой, проходов сделано мало, но перешли. Полушубки бросали на проволоку. Батальон на высоте, вижу хорошо! – доложил старший лейтенант Настеко.

– Идем к тебе на НП! – услышал в трубке Настеко.

Он хотел начать передвижение к высоте, но если идет начальство, то придется остаться. Связные от ротных, прибежавшие на НП, хрипло дышавшие, бледные, докладывали, что роты на высоте, но потери очень большие.

Подполковник Владимирский со своего НП видел, что все три батальона сразу пошли хорошо, зацепились за высоту. Генерал Жмаченко, командующий 3-й армией, наблюдавший за ходом боя сзади, со своего НП, тоже все видел и даже похвалил. Но скоро из-за дыма от разрывов ход боя почти не стало видно, прервалась и связь, и Владимирский начал беспокоиться: в самое критическое время он упускал управление.

– Ну, что там у тебя? – снова позвонил Владимирскому командующий армией.

Владимирский доложил и, приняв решение, сказал:

– Иду с Гордиенко в батальоны.

Старший лейтенант Настеко увидел группу конных, подъезжавших с тыла, и подумал: «Эх, не вовремя начальство». Немцы только что начали артналет на НП батальона.

С визгом рвались снаряды, разбрызгивая грязь, а конные уже были в нескольких шагах. Настеко сам побежал навстречу, махая им руками:

– Давайте в овраг, товарищ командир! Накроют!

Подполковники Владимирский и Гордиенко, только что назначенный командиром 771-го полка вместо Наумова, а с ними и несколько человек бойцов едва успели укрыться в овраге, как на месте, где они спешились, разорвалось несколько снарядов.

Они благополучно преодолели несколько сот метров до подножия высоты. Там было относительно тихо. Замкомбата лейтенант Андрей Серган, увидевший начальство, доложил об обстановке. От немцев то и дело летели мины, но чувствовалось, что это беспокоящий огонь, а не артналет.

– Докладывайте обстановку! – приказал Владимирский Настеко.

– Батальон на высоте, под сильным обстрелом, занимает круговую оборону.

– Потеряли управление, старший лейтенант? – зло спросил подполковник Владимирский.

– Никак нет, товарищ подполковник, хотя связь и только через посыльных, управление есть.

– Тогда почему не наступаете?

– Потери большие. Взводами некому командовать. Политруки Жуков и Артельников убиты в начале атаки, Сыроваткин, комиссар батальона, тоже убит. И соседей я не чувствую! А немцы уже второй раз контратакуют.

Он хотел еще сказать, что наступать дальше сейчас вообще бесполезно и губительно, но по глазам комдива понял, что говорить это ему сейчас не надо ни в коем случае.

– Минут пятнадцать, как отбили вторую контратаку, силой до роты. Соседа тоже атаковали.

Владимирский, оглядевшись по сторонам, нахмурился: тут и там группами и поодиночке лежали тела убитых, несколько десятков. В глубокой воронке сидели несколько раненых, еще человек десять вокруг них перевязывали друг друга. Уцелевшие бойцы батальона Настеко, видно было человек около ста, окапывались лежа. Захваченные немецкие окопы для обороны фронтом на запад не годились. Убитых гитлеровцев тоже было порядочно, Владимирский, когда шел по траншее, то и дело переступал через трупы.

С высоты Мценск был виден хорошо.

«Один рывок остался!» – с досадой подумал Владимирский.

– Товарищ подполковник, – Настеко подошел к командиру дивизии, – двое командиров рот убиты, семеро взводных.

– Так назначайте сержантов командирами взводов! – повысил голос Владимирский.

Все, что происходило сейчас в батальоне, казалось ему неорганизованностью, безалаберностью, в эти минуты он словно чувствовал на себе укоряющий взгляд командующего.

– Наведите в батальоне наконец-то порядок! – едва сдерживая гнев, приказал Владимирский комбату Настеко.

Старший лейтенант Настеко, молодой, очень худой, с маленькими мягкими глазами, козырнул и побежал в цепь.