Миссия доброй воли - Роман Караваев

Майкл Киш. «Философия космической эры»

Выброшенный катапультой челнок покачнулся, потом загудели маршевые двигатели, и маленький кораблик по крутой спирали пошел вниз. Тяжесть нарастала, вдавливая Эрика в огромное кресло; на этом суденышке, таком же старом, как большой корабль, не имелось гравикомпенсаторов. Впереди, где на месте пилота сидел Чагра’шари, развернулся экран, вспыхнули незнакомые созвездия, потом выплыл диск планеты – бурые пространства северного материка и, ближе к экватору, темная, почти черная поверхность океанических вод. В ней яркими сполохами отражались два солнца, алое и золотистое.

Тяжесть стала меньше, и Эрик с облегчением вздохнул. За вибрацией, сообщавшей о входе в плотные слои атмосферы, раздался едва слышный свист воздуха, на экране вспыхнул и погас огненный ореол. По ниспадающей глиссаде челнок мчался над северным материком, и внизу, в километре под ним, простиралась безбрежная пустыня. Она выглядела величественной и страшной. Алое солнце стояло в зените, желтое только поднималось над морем песка, и от высоких дюн падали двойные тени. Ветер срывал песчинки с гребней барханов, они кружили в бешеном танце, завивались смерчами, гонявшимися друг за другом, словно живые существа. Иных движений не было, лишь песок и ветер метались по равнине, сверля и полируя торчавшие тут и там скалы. Их причудливые формы вызывали в памяти то скелет динозавра, то дворец из восточных сказок, то огромный, источенный жучками пень.

На горизонте поднялась горная цепь. Дым окутывал вулканические кратеры, и в этих черных тучах временами просвечивало багровое пламя. Огненные потоки лавы неторопливо сползали по склонам, наступали на пустыню, рассекая пески длинными узкими языками. Над ними колыхался жаркий воздух, порождавший атмосферные вихри.

Ринувшись вверх, челнок резво перепрыгнул гряду вулканов и снизился над морским побережьем. Здесь картина была не ужасающей, а, скорее, восхитительной: внизу призывно мерцала, с каждой секундой разрастаясь вширь, поверхность океана, расцвеченная яркими бликами от перекрещивающихся лучей двух солнц. «Изобилие воды, – подумал Эрик, – этот мир вполне подходит для колонизации. Усмирить вулканы, переработать пески в плодородную почву, насадить леса, засеять океан планктоном... Очевидно, предок Шаххаш’пихи так и планировал, но преуспел лишь в одном, в создании нормальной атмосферы. Все кончилось, когда лоона эо наложили эмбарго, прекратив поставку своих чудесных агрегатов... Планета стала возвращаться в первобытное состояние, колонисты начали вымирать, но вины Сергея Вальдеса в этом не было. Не было, что бы ни толковал Шаххаш’пихи! Жадность и глупость его предка – вот причина!»

– Мы миновали континент, – произнес Эрик, глядя в затылок Чагра’шари. – Куда мы летим?

– На острова, – послышалось в ответ. – Материки безжизненны. Те, кто остался, обитают на островах. Там есть источники с пресной водой.

– Ты тоже родился на острове?

– Нет, на южном материке. Но пески давно занесли мой дом.

Эрик почувствовал печаль, исходившую от молодого хаптора. Только печаль, только тоску, и ни капли злобы. Шаххаш’пихи говорил другое о своих слугах – с его слов получалось, что колонисты люто ненавидят землян. Однако в ментальных волнах Чагра’шари не ощущалось ненависти. Странный хаптор! Способен ли он убить чужака?.. Наверное, если повелит предводитель клана... Но Эрик не мог представить, как Чагра’шари топчется на его внутренностях.

– Когда ты был рожден, пха Чагра’шари?

– Если считать не местное время, а обороты Харшабаим-Утарту, мне двадцать семь лет. А ты, Рирех? Я никогда не встречался с ашинге, но видел записи... Ты кажешься мне очень молодым, и ты похож на лоона эо.

– Я твой ровесник, – сказал Эрик. – И у меня темная шерсть на голове, а у лоона эо волосы светлые.

Чагра’шари обернулся, посмотрел на него, погладил шишки на черепе:

– Все-таки похож. Маленький, тонкий... Правда, лоона эо еще меньше.

Они летели к экватору на небольшой высоте – до воды оставалось метров триста, и Эрик видел, как гуляют внизу высокие волны. Челнок проносился над гористыми архипелагами, где выжженные зноем плато дремали под светом солнц, над цепочками рифов, где вода кипела и бурлила, одевая камни пеной, над островами величиной с Сардинию или Сицилию – там, в глубоких ущельях, три или четыре раза мелькнули кроны деревьев, кустарник и развалины зданий. Возможно, эти оазисы населены; Эрику чудилось, будто среди зелени что-то шевелится, машины или живые существа. Он спросил об этом у Чагра’шари, и тот нехотя пояснил, что вдоль экватора разбросаны два десятка крохотных поселений – там, где в прошлые столетия пробурили колодцы и добрались до подземных источников. Кроме них, существовал еще обитаемый спутник, тоже висевший над экватором; с этой древней станции следили за активностью вулканов и гигантскими волнами, обычным результатом извержений.

Через несколько минут полета челнок сбросил скорость, завис в воздухе и стал спускаться к небольшому острову. Обзор сузился, небо исчезло, мелькнули и ушли вверх скалы, потом раздался лязг опор, скрежет и звук глухого удара; кораблик покачнулся и прочно встал на грунт. «Мы на месте. Выходи», – велел Чагра’шари, открывая люк. Проем был достаточно высоким, рассчитанным на хапторов, и наклоняться Эрику не пришлось. Он спрыгнул на бетонную плиту, служившую посадочной площадкой, оглядел островок и замер в изумлении.

Эту частицу тверди защищала от волн стена высоких скалистых утесов, а между ними виднелось плато, засыпанное песком, сквозь слой которого, подобно древесным стволам, прорастали каменные столбы и колонны. В свете двух солнц песок отливал алым, багряным, желтым и фиолетовым оттенками. Скалы, источенные морскими ветрами, напоминали изысканные кружева, чье совершенство некий гениальный мастер украсил россыпями самоцветов. Очевидно, плато и весь островок выдавило из планетарных недр при каком-то давнем катаклизме, раскрыв полость с минеральными красотами, а остальное довершили ветер и знойные светила. Эрик глядел на это чудо с раскрытым ртом, узнавая свои сонные видения: каменные фигуры, похожие на птиц, животных или замки и дворцы с причудливыми башнями, друзы хрусталя и аметистов, желтые цитрины и дымчатые топазы, красные гранаты и шпинель, гроздья зеленых хризолитов, халцедоны, пестрая яшма, темный обсидиан и белоснежный кварц с прожилками золота... Это сказочное великолепие сверкало и искрилось, блестело и сияло, отражая солнечные лучи мириадами граней, заставляя свет дробиться радужными пятнами. Уникальный природный реликт, какого, пожалуй, во всей Вселенной больше не найдешь...

Лишь одно портило этот сад камней – огромный бетонный купол рядом с посадочной площадкой. Он был здесь неуместен, как древний танк в залах Лувра или Эрмитажа; на его вершине торчали параболоиды антенн, сбоку виднелись тронутые ржавчиной ворота. Чагра’шари повел Эрика к ним. Раздвинулись тяжелые створки, они перешагнули через высокий порог и очутились в округлом, почти пустом помещении. Две лифтовые кабины и световой шар у потолка – больше здесь ничего не было, если не считать трех вооруженных метателями хапторов. Их взгляды скользнули по лицу Эрика, но неприязни он не ощутил – скорее любопытство, с каким глядят на редкое животное.