Теоретик - Владимир Корн

И у меня уверенности нет. Да – стрелял, да – попал. Но туда ли, куда следовало бы?

– Кстати, и с теми, что остались внизу, разбираться нужно, – не унимался Грек. – Но не удивлюсь, если и там твоя работа окажется.

С теми совсем непонятно. В них ведь не только мы палили, еще и Ероха со своими людьми.

– Он их привел, ему и спасать было. – Гудрон наконец проглотил то, что застряло у него в горле.

– Я?! Мне?!

– Ну а кому же еще? Каску кто потерял? Сто к одному – именно тебя они здесь и поджидали. Приперлись сюда по нашему следу через горы, ну а затем его потеряли.

– Не фантазируй. – Янис трогал подушечкой мизинца прокушенную губу. Больно, наверное: вон какая дырка! И кровь все течет.

– Я и не фантазирую. Эти твари, – Гудрон с силой приложился носком берца одной из них в бок, отчего туша даже не дрогнула, – давно бы уже напали, если бы имели такое желание. Но не нападали. Пока ветер не стал дуть от нас на них и они не учуяли запах Теоретика.

– Сомнительно что-то, – не согласился с ним Слава. – Мы встретили того гвайзела далековато от этих мест. К тому же довольно давно. И если на то пошло, они могли запомнить и любой другой запах. Например, твой. Вот.

– Могли и мой. Только я каски не терял. И у них не спросишь. – Гудрон снова пнул гвайзела, но уже другого. – Только что-то мне подсказывает, виновата именно она.

Я взглянул на Грека: неужели и он так думает? Но тот надел на лицо свою обычную маску, через которую никогда ничего не разглядишь.

– Эй, на скале: есть кто-нибудь живой? – донеслось откуда-то издалека в тот самый миг, когда Слава хотел сказать что-то еще.

И снова все схватились за оружие. Да, с гвайзелами покончено, но наши враги по-прежнему никуда не делись.

– Ероха, черт бы его побрал! – покривился Гриша.

– Никого, что ли, не осталось? – вновь прозвучал все тот же самый голос. – Грек, Янис, Гудрон! И кто там еще?!

– Нормально с нами все, – наконец ответил Грек. – Что хотел-то, Ероха?

Одновременно он указал головой направление: отходим к груде огромных валунов, где с легкостью можно держать круговую оборону.

– Да ничего не хотел. Интересуюсь: живы, нет? Может, какая-нибудь помощь нужна? А еще любопытно: как вы там оказались? Мы тут уже который день обитаем, но что-то не видели, как вы в долину прошли.

Мы уже успели попасть под защиту камней, но голос Ерохи был слышен все так же отчетливо.

– Ну так что медлите? Спускайтесь!

– Сейчас! – негромко, только для своих сказал Гудрон. – Это вы к нам поднимайтесь! Желательно поодиночке и спиной вперед.

– Грек! – снова окликнул его Ероха, когда молчание затянулось. – Давно поговорить с тобой хотел. И недоразумение уладить.

– О чем поговорить?

– Да о Пожарнике, о ком же еще? Слышишь, какое дело – нашелся он. Не поверишь, где именно. – Ероха умолк, вероятно ожидая вопросов Грека, но тот молчал. Так и не дождавшись, заговорил снова: – Представляешь, у перквизиторов! Причем сам к ним подался! Вместе с пикселями.

– Свистит Ероха, поди, – тут же отреагировал на эту новость Янис. – Что бы Пожарник у них забыл?

– Зубы заговаривает, – согласился с ним Гриша. – Но не на тех напал!

– Да спускайтесь вы уже наконец! – снова донеслось снизу. – Ну нельзя нам надолго ущелье без присмотра бросать: перквизиторов ждем! Возможно, и ваша помощь понадобится.

– Что-то он уж больно настойчив. Как будто бы и знает, что мы далеко не идиоты, но который раз предлагает спуститься. Может быть, все не так, как мы думаем? – высказал свое мнение Янис.

– Пойду поговорю с ним, – сказал Грек. – Тут действительно что-то не так.

– Ты поосторожней с ним, Георгич! – напутствовал его уже в спину Гудрон. И, как будто размышляя вслух, добавил: – Уж не тех ли они перквизиторов дожидаются, которых не так давно встретили мы? Долго бы им ждать пришлось!

Я украдкой взглянул на Грека. Это надо же, просидеть столько времени на скале практически без пищи, экономя каждый глоток воды, в то время как эти люди ждали совсем не нас, а перквизиторов! Посмотрел и не увидел на его лице ни тени смущения. С другой стороны, не благодаря ли таким вот предосторожностям Грек умудрился потерять единственного человека, который и погиб-то по собственной глупости, в то время как в других командах жертв хватало, а некоторые гибли в полном составе. Или бесследно исчезали. Что, собственно, одно и то же.

– Что, даже раненых у вас нет? – Удивления в голосе Ерохи хватало с избытком.

– Нет.

– Охренеть!

Ну да: справиться со столькими гвайзелами и притом даже не пострадать!.. По словам Гудрона, об этом вскоре легенды начнут рассказывать по всем тем редким островкам человеческого обитания, которые здесь имеются.

– Еще пальцем и в спину показывать: гляди – это один из них! – добавил он.

Мы давно уже спустились со скалы и теперь находились в окружении людей Ерохи. Ероха особенного впечатления на меня не произвел. Мужик как мужик, средних лет, не богатырь, но и не доходяга. Возможно, взгляд у него какой-нибудь особый. Такой, от которого неподготовленного человека оторопь берет. Но глаза у него были прикрыты солнцезащитными очками со стеклами в виде капель. Такие очки еще называют «Кобра». Из-за голливудского актера, сыгравшего главную роль в одноименном фильме и носившего именно их. Но даже очки не смогли скрыть разочарование Ерохи, когда тот гвайзел, которого сам он назвал спорным, таковым не оказался. Смерть к нему пришла со стороны морды, а это означало, что ни сам Ероха, ни его люди никакого отношения к ней не имеют.

– Сами разделывать гвайзелов будете? – поинтересовался Ероха, когда в этом убедился.

– Если за долю никто не возьмется, то сами, – ответил Грек.

– Будь уверен, такие найдутся!

– Ну вот и отлично. Хотелось бы побыстрее на Вокзал попасть.

Разговаривая с Ерохой, Грек практически на него не смотрел. Как будто бы и недоразумение улажено, и делить им теперь нечего. Но кто же простит нападение со спины, целью которого было убить? Вот и Грек явно не желал этого делать.

Вокзал оказался действительно вокзалом. Постройки эпохи Сталина, вспоминая которого Гудрон всегда называл его Иосифом Виссарионовичем. С немалой долей уважения, должен заметить. С моей точки зрения – полностью им заслуженной. Такие вокзалы обычно строили где-нибудь в глубинке, но со всеми признаками присущего архитектуре того времени монументализма. На века, так сказать.

«Вокзал здесь, а паровоз в Фартовом», – вспомнив, улыбнулся я.

Было понятно, что здание вокзала перенеслось с Земли. Перенеслось не полностью, поскольку одно крыло оказалось отрезанным. Ровненько так, как будто по нему прошлись лазером или чем-то еще. Я специально подошел поближе и даже провел по срезу ладонью. Та скользила по нему как по стеклу. Или отполированному металлу. На срезе даже блеск присутствовал. И все это напоминало разрезанную наискосок дверь в той самой девятиэтажке, которая повстречалась нам по дороге сюда и в связи с которой у нас возникло столько надежд.