Аромат книг - Кай Майер

Быстрым движением Малахайд перекатился на спину и замолотил в воздухе руками и ногами, неестественно выгибая спину «мостиком». Его голова при этом моталась из стороны в сторону так быстро, что казалась размазанной в воздухе.

– Ну беги же наконец! – умолял Мерси бич великих библиотек и огненный шлейф валькирий, подрагивая у неё на плече.

– Я должна досмотреть это до конца. – Она поняла, что творилось здесь, на её глазах. Возможно, она предполагала нечто подобное уже давно, с тех пор, как Торндайк рассказал ей свою сказку об отвратительном кузене.

Человек, всё это время корчившийся на полу большого зала, не обладал аурой библиоманта, однако сейчас ситуация изменилась. Прежде чем увидеть, что на её глазах произошло превращение, Мерси почувствовала это, почувствовала на расстоянии. Голова незнакомца, метавшаяся из стороны в сторону, внезапно замерла. На его лицо по-прежнему падала тень, однако его очертания решительно изменились. Торндайк поднялся и сел. Его вопли утихли, хриплое дыхание успокоилось.

Мерси шагнула назад, в вестибюль, не отводя взгляда от хозяина дома, будучи не в состоянии сделать это. Его аура библиоманта вернулась, девушка ясно ощущала её, – вернулась, когда чудовищный Малахайд вновь перевоплотился в Эдварда Торндайка. Его фигура как магнитом притягивала Мерси: как будто чья-то чужая воля мало-помалу овладевала ею, вызывая выйти из укрытия и показаться.

Торндайк поднялся, всё ещё измотанный, но далеко не такой усталый, как можно было ожидать после подобной встряски. Несколько секунд он неподвижно стоял в лунном свете, лившемся в зал через высокое окно.

Потом он резко обернулся.

– О нет, – возопил Форнакс.

Голос Торндайка звучал, словно далёкие раскаты грома, ещё негромкие, но уже предвещающие грозу и ливень.

– Кто здесь?

Лицо Мерси по-прежнему закрывала маска, но Торндайк был не дурак. С близкого расстояния он мог опознать её по ауре библиоманта.

Она повернулась и припустила через вестибюль к наружной двери. Заперто.

– Кто здесь? – снова послышалось из зала.

В двери торчал ключ. Он не поворачивался, проклятый механизм заело.

Из зала послышались быстро приближающиеся шаги. Аура Торндайка опережала его, волной раскатываясь по особняку. Мерси ощутила его гнев и задалась вопросом, сколько от Малахайда сейчас в нём оставалось. А может быть, в глубине души он всегда был Малахайдом?..

Девушка начала трясти тяжёлую дверь и снова попыталась повернуть ключ в замке. Торндайк неотвратимо приближался, он мог увидеть её в любой момент.

За её спиной разлился ослепительный свет. Форнакс соскользнул с её плеча, взметнулся вверх огненной колонной, которая затем растеклась стеной из пляшущих языков пламени, скрывших девушку от взоров её преследователя.

– Не причиняй ему вреда! – приказала она, задыхаясь: она опасалась, что Форнакс воспользуется возможностью наконец-то отомстить своему бывшему хозяину за годы заточения в подвале.

Замок подался. Ключ повернулся.

Колонна огня бушевала прямо позади неё, шипя и потрескивая, однако Мерси не чувствовала жара.

Торндайк что-то крикнул, в окружившем её шуме она не разобрала что. Девушка сбежала по ступенькам, пробежала до ворот, снова услышала собачий лай и голоса охранников и наконец очутилась на улице. Оглянувшись, она увидела, что входная дверь объята пламенем: в дверной раме бушевала огненная стена, не позволяя Торндайку настичь её. Кто-то громко потребовал воды, чтобы погасить пожар.

Приняв облик огненного шара, Форнакс пронёсся к воротам, запрыгнул на плечо Мерси, снова съёжился в крошечный язычок пламени и спрятался у неё в воротнике, пока Мерси неслась дальше через туман неясной тенью между газовыми фонарями, едва рассеивавшими ночной мрак.

Всезнайка рассматривал Александрийское пламя как нельзя более недоверчиво.

– Это чрезвычайно плохая идея, миледи.

– Ничего лучшего мне придумать не удалось, – отозвалась Мерси.

– Возможно, в будущем вам стоит брать меня с собой на ваши… э-э-э… задания. Я располагаю знаниями и опытом, почерпнутыми из сотен тысяч рукописей на следующих языках: латынь, санскрит, древнееврейский, английский, немецкий, фран…

– Да, благодарю. Я обдумаю твоё предложение.

Мерси и сама понимала, что поступила опрометчиво. Ей на ум вновь пришли мрачные воспоминания о Лаймхаузе. Возможно, пришло время признать, что жизнь ей отравляла отнюдь не библиомантика, а её собственный характер.

Прошлым вечером, перед тем как отправиться к Торндайку, она отнесла чемодан с вещами, представлявшими для неё какую-либо ценность, из её квартирки в «Либер Мунди». Рядом с бывшей спальней Валентина располагалась маленькая комната, окна которой выходили на Сесил-корт. В своё время Валентин поставил сюда конторку, однако практически не использовал её, занимаясь своей писаниной по большей части внизу, в лавке. Мерси не пришлось долго разгребать вещи, чтобы устроиться здесь. Она ещё не знала, сколько собиралась пробыть в лавке, – а в ближайшее время придётся позаботиться об арендной плате, – но ей почему-то казалось, что именно здесь, а не в квартирке на Ковент-Гарден, она на своём месте. Всезнайка теперь копошился перед книжным шкафом у задней стены, а обе птички-оригами поклёвывали книжную пыль на полках за его спиной. Александрийское пламя, подросшее до высоты большого пальца, мерцало в своей чаше на подоконнике. Из уважения к фобиям недоверчивого Всезнайки Мерси поставила металлическую миску подальше от него, хотя Форнакс уверял её, что со времён пожара в Александрийской библиотеке был не способен причинять книгам вред, и, к его вящему сожалению, это относилось «и к этому зазнайке-ветератору».

Последний наморщил свой массивный нос-картошку.

– Я – живая библиотека, – с жаром продолжил Всезнайка, обращаясь к Мерси и нервно барабаня по половицам толстыми пальцами. – Этот изверг обратил в пепел лучшее книжное собрание античного мира. Не надейтесь, что я буду терпеть его присутствие дольше необходимого!

Мерси покорно кивнула. Сейчас у неё не было сил ввязываться в споры. Для начала ей бы хотелось услышать историю Форнакса.

– В тысяча шестьсот шестьдесят шестом году я прибыл в Лондон на торговом корабле с востока, – начал свой рассказ огонёк. От неплотно пригнанных окон тянуло сквозняком, на котором пламя подрагивало. – До того я находился в рабстве у некоего эмира, будь трижды проклято его имя, и, когда эмир вступил в войну с англичанами, он отправил меня со своим шпионом в Лондон, в святая святых своих врагов. Как мне и поручили, я совершил поджог и объял город пламенем. Ах, что это был за великолепный пожар! День за днём пламя пожирало один квартал за другим, я перескакивал из переулка в переулок и плясал среди выжженных развалин. Наконец-то люди вновь трепетали передо мной. Что это за славное чувство, скажу я вам, когда они кричат, визжат и…