Внутренняя красота - Маргерит Кэй

Целую вечность он целовал ее груди, ласкал, брал в руки, прижимался к ним. Она извивалась, пыталась сдержаться, когда его губы приближались к ее животу.

— Моя нежная, — пробормотал он, раздвигая ей ноги, привлекая ее к себе, беря руками за ягодицы, приподнимая. — Моя нежная, — повторил он хриплым от страсти голосом, целуя ее бедра, ласкал податливую плоть.

Кресси охватывала лихорадка. Она думала, что раньше испытала страсть вместе с ним, но сейчас все было по-другому. Прикосновения Джованни разжигали, хотелось громко выкрикнуть неудовлетворенность, погрузиться в адский огонь, который он разжигал своими поцелуями, однако ей все же не хотелось поддаться своим порывам столь рано. Когда его губы коснулись влажных складок ее прелести, она простонала. Хотя Джованни действовал осторожно, его прикосновение было легким, точно дуновение ветра, Кресси едва сдерживалась. Она изогнула спину, уперлась ногами в шезлонг, руками в его плечи.

— Джованни. — Его язык уже действовал настойчивее. — Да. Прошу тебя. О, Джованни.

Его язык стал еще смелее. Оргазм настиг ее, точно буря, накатывавшиеся огромные волны подмяли ее под себя, швыряли, выворачивали наизнанку.

Неожиданно Кресси услышала свой крик, такой странный, она находилась так далеко, оказалась на гребне оргазма, который, казалось, происходил сам по себе. Кресси вздрогнула, Джованни снова начал ласкать ее языком до тех пор, пока она не потеряла власть над собой. Она опустилась на пол и оказалась рядом с ним, обхватила его ногами, обняла руками, заставив лечь на себя. Она умоляла, тяжело дыша.

Джованни настойчиво целовал ее. Прижался к ней. Насторожился.

— Я боюсь, — произнес он сдавленным голосом. — Я никогда так страстно не желал этого. Лишь глядя на тебя, я так… Боюсь, что не смогу… Я не хочу, чтобы это закончилось.

— Джованни, это закончится только после нашей смерти, — с отчаянием в голосе ответила Кресси. — Люби меня.

— Кресси, если честно, я умру, если не буду любить тебя.

Он страстно целовал Кресси и начал осторожно входить в нее. Как чудесно. Восхитительно. Прелестно. Приятно. Не хватало слов, чтобы описать ощущения, которые она испытывала, пока Джованни медленно погружался в нее. Их тела сливались воедино. Приподнятая грудь Джованни сверкала от пота, поднималась, когда он пытался умерить свою страсть. Кресси показалось, что столь красивым она его еще никогда не видела. Он снова целовал Кресси, не покидая ее прелести. Она чувствовала, как кровь пульсирует в мужском стержне. Ее мышцы начали отзываться, точно эхом, поддаваясь какому-то призыву. Оба стали единым целым. Они слились воедино.

Джованни медленно вышел из нее, отрывисто дыша. Кресси страстно обхватила его. Он снова вошел в нее. Разлетались звезды. Неизвестно, откуда эти звезды появились, но они возникали перед ее глазами. Кресси с трудом раскрыла глаза. Его лицо было чудесным, глаза смотрели только на нее. Она выгнула спину и подалась ему навстречу. Он сглотнул. Последовал толчок. На этот раз более резкий. Затем новый. Напористый. Дрожь от предвкушения удовольствия. Скольжение. Кресси никогда такого не испытывала.

— Никогда ничего такого не ощущала, — выдохнула она, напрасно пытаясь сообщить ему, что она испытывает. Новый толчок, и она вздрогнула. Сейчас все произошло иначе, но это было то же самое — она достигла оргазма. Более яростного. Но не только она. Кресси оказалась во власти неумолимой кульминации, окутавшей ее, не отпускавшей. Кресси обхватила Джованни, прижалась к нему, истошно выкрикнула его имя, когда он вошел в нее последний раз и рухнул на нее, издав столь же резкий и истошный крик, что и она.

— Я написал портрет отца до того, как он умер, — позднее рассказывал Джованни, пока оба, обнявшись, лежали на шезлонге. На их телах мерцали блики от угасавшего солнца. Он поведал о встрече с графом, лишенной трогательности. — Потом сможешь взглянуть на него. Кажется, он получился. — Джованни погладил Кресси по голове. — Он сам просил написать его, но портрет я писал не для него. Я написал его для себя.

— Ты не жалеешь, что отказался от столь огромного наследства?

— Кресси, я не мог принять его. Знаю, благодаря одному этому состоянию твой отец дал бы согласие на наш…

— Брачный союз? — спросила Кресси и тихо рассмеялась.

— В моих чувствах к тебе нет ничего мимолетного. — Рука Джованни застыла. — Я дам тебе свое имя, я дам все, что у меня есть, если ты согласишься. Но даже если ты не согласишься, я тебя не отпущу.

Кресси повернулась и оперлась о грудь Джованни. Коснулась его лба. Его щеки. Его шеи. Он улыбнулся, поняв этот жест.

— Я не собираюсь надолго оставлять тебя одного.

— Ты ведь не считаешь, что я сделал ошибку, отказавшись от состояния графа?

— Позволь мне сказать тебе, Джованни ди Маттео, что ты совершил бы серьезную ошибку, если бы явился сюда, чтобы подкупить моего отца своими богатствами. Конечно, ты поступил правильно.

— Однако твой отец… Дело не в нем, а в том, на что он может пойти.

— Я знаю. — Кресси согласно кивнула. — Отец может не позволить мне видеться с братьями, однако очень сомневаюсь, что Белла это допустит. Она знает, что братья меня любят. Хотя она, видно, и любит моего отца, своих сыновей любит больше. Что же касается отца, откровенно говоря, чем меньше я буду видеться с ним, тем легче будет любить его.

— Я такого же мнения, — согласился Джованни и громко расхохотался. Его рука поползла вниз по спине Кресси и стала поглаживать изгиб ее ягодиц. — Кресси, ты выйдешь за меня замуж?

— Не знаю. Однако всегда хочу быть с тобой.

— Я не допущу, чтобы моих детей называли незаконнорожденными.

— Они ведь все равно будут нашими детьми. Но если нам удастся получить на то благословение, тогда ты окажешь честь, пожаловав мне свое имя.

— Grazie, signorina[37]. У тебя очень лукавая улыбка. Тебе это известно?

— Я узнала об этом только после того, как ты написал меня. — Кресси поерзала ягодицами и ощутила под собой весьма обнадеживающую реакцию. Она снова улыбнулась отнюдь не случайно и столь же не случайно коснулась Джованни своей грудью. — Джованни, ты все еще считаешь, что мы с тобой родственные души?

— Я уверен в этом.

Кресси еще раз поерзала ягодицами. Джованни уже созрел. Она тоже была полностью готова.

— Это означает, что тебе нравится то же самое, что и мне?

— Совершенно верно.

Кресси улыбнулась своей вновь обретенной соблазнительной улыбкой. Она поцеловала Джованни в губы. Затем опустилась на пол мансарды между его ног.

— Хорошо, в таком случае позволь мне показать тебе, что именно я люблю, — сказала она.