Чудовище без красавицы - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Страшное подозрение закралось в мою голову. Я нашла на самомкраю раковины несколько крупинок, поднесла к ним палец, а потом лизнула его…Так, сода. А крупные кусочки поразили меня кислым вкусом. Понятно, лимоннаякислота. Значит, милейшая Валечка посыпала больную спину Олега не детскойприсыпкой. Нет, в симпатичной белой коробочке с надписью «Джонсон и Джонсон»лежала смесь питьевой соды и лимонной кислоты. Вот дрянь, то-то она натянулаперчатки, не хотела повредить себе руки! Набросала на моего супруга то, что вовсех кулинарных книгах именуется «порошком для выпечки», и принялась втиратьего в несчастного. Как все крупные мужчины, Куприн легко потеет, а чтопроисходит, когда «коктейль» из соды и кислоты вступает в контакт с жидкостью?Правильно, это знает любая женщина, хоть раз выпекавшая кекс, начинается бурнаяхимическая реакция, для которой характерно шипение и выделение некоейпузырящейся субстанции. Вот только я никак не вспомню, хоть и имела в школе похимии твердую пятерку, что там в результате образуется? Ну да черт с ней, схимией, важно одно, нас обманули. Валечка самая настоящая мошенница.
Утром я спросила у Сени:
– И какой гонорар взяла элитная массажистка?
– Триста долларов, – ответил Семен.
Я хмыкнула и рассказала ему про свое открытие.
– Ну, Козлов, – вскипел приятель, – ну, сволочь, погоди.
– Говорил же, надо диклофенак колоть! – вмешался Филя.
Сеня треснул кулаком по столу:
– Убью дрянь!
Томочка погладила его по плечу:
– Ладно тебе, с каждым случается!
– Но не со мной, – злился Сеня, – меня не обманывают.
– Обманывают всех, – заявила я, – вопрос теперь в том, какпоступить с Олегом!
– Врача искать, – отозвался Филя, – нормальногоневропатолога, диклофенак колоть, согревающие мази, пояс из собачьей шерсти ещехорошо.
– Ясно, – сказала я и пошла в спальню.
Измученный муж крепко спал. Юрка, убежав на работу, пообещалсказать начальству о болезни Олега. Я послушала тихое сопение супруга, взялателефонную книжку и соединилась с Ритой Громовой.
Риточка – медсестра, работает в больнице и знакома с кучейразных специалистов.
Через десять минут все утряслось.
– Приезжай к полудню в клинику на Костинском валу, –тарахтела Ритка, – найдешь там Леонида Мартынова, скажешь, от Андрея СергеевичаРевина, он тебе полную консультацию и выдаст.
– Так болит не у меня!
– Поняла уже, – крикнула Ритка, – не дура! Запомнила, к комуидти?
– Но зачем идти? Позвонить нельзя?
– Нет, – рявкнула Громова, – туда нельзя!
Я тяжело вздохнула и пошла собираться. Делать нечего,придется ехать к этому Мартынову, надеюсь, он настоящий специалист.
Клиника оказалась огромным неряшливым зданием, построенным,очевидно, в начале двадцатого века. В огромных гулких коридорах гулялпронизывающий сквозняк. Внутри больницы было прохладней, чем на улице, и редкиебольные, бродящие с безнадежным видом туда-сюда по выщербленной кафельнойплитке, были одеты теплее, чем я.
Равнодушные женщины в белых халатах, встреченные на пути,отправляли меня каждый раз в другую сторону.
– Мартынов? Только что в рентгеновском кабинете видела, –бросила одна.
Но за тяжелой железной дверью другая тетка проблеяла:
– Леонид в процедурной.
Однако в помещении, где возле кушетки стоял таз, до краевнаполненный окровавленными бинтами и ватой, вертлявая девчонка недовольногаркнула:
– Он в гипсовой!
Я побрела в указанном направлении, толкнула облупленнуюдверь с нужной табличкой, обозрела совершенно пустую кубатуру, потом заметилаарку, очевидно, ведущую в другую, смежную комнату.
– Вы Мартынов?
– Да.
– Меня прислал Андрей Сергеевич Ревин!
Леонид засмеялся. Вспомнив, как путала фамилиюБлюмен-Шнеерзона, я осторожно поинтересовалась:
– Неправильно назвала имя или отчество?
Мартынов вытащил «Золотую Яву».
– Нет, просто вы уже двадцатый человек, который является сэтим паролем, но, ей-богу, я никогда не встречался с Ревиным, даже интересностало, ну кто он такой?
– Значит, не поможете нам…
– Отчего же? Триста рублей за консультацию, добавите ещедвести, и на дом приду.
– Прямо сейчас?
– Без проблем, поехали, – ответил Леонид, снимая халат.
Пока доктор осматривал Олега, я села в гостиной и началатерзать телефон. Слава богу, дома была только Томуся, и мне никто не мешал.Первый звонок я сделала Нине Пантелеймоновой на работу.
– Слушаю, – ответила Нинка, – архив древних актов.
– Нинок, скажи, зачем картину засовывают в стеклянный ящик стермометром?
– Какую? – уточнила подруга.
– Ну, «Джоконду», например!
– Во-первых, пуленепробиваемое стекло убережет от идиота,знаешь, что с «Данаей» подонок сделал? Облил кислотой, и привет – несколько летреставрировали. Потом, я сильно подозреваю, что «Джоконду» хранят в специальномпротивопожарном боксе. Лувр весь сгорит, а она останется.
– Так стекло расплавится!
– Нет, это специальный состав. И еще, естественно, внутри,как ты выразилась, ящика созданы идеальные условия для полотна: постояннаятемпература, влажность…
– Дорого стоит оборудовать такой бокс?
– Страшные деньги, – вздохнула Нинка, – между прочим, внашем архиве имеется парочка раритетов, которым такое хранилище пришлось быочень кстати, но средств нет.
– Значит, копию картины не станут помещать в такие условия?
– Ну, – завела Нина, – случаются авторские повторения…Впрочем, точно не скажу. Бокс – страшно дорогое удовольствие, для наших музеевпрактически недоступное!
– Спасибо, Нинуша.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!