Разбудить смерть - Джон Диксон Карр

Далее заметьте, насколько техника этого преступления похожа на технику первого. И снова, хотя на этот раз по более серьезным причинам, он не может успокоиться. Беллоуз убедился, что нужного браслета в комнате нет. И тем не менее терзается от неуверенности. Уже покинув номер 707 и унеся с собой ключ, потому что знал, что дойдет до бельевой комнаты и снова вернется, он страшно сомневался. И все же он не мог слишком долго задерживаться, иначе пропустил бы последний поезд. И Беллоуз возвращается в ту комнату бросить последний взгляд. Но чертовка перехитрила его даже после своей смерти. Где же браслет? С тем же глумлением, с каким всегда думал о Джозефине, он снимает с двери табличку, царапает на ней «Мертвая женщина» ручкой, которую нашел в ее сундуке. Оставив ключ в двери, Беллоуз наконец уходит.

Доктор Фелл тяжело, с присвистом вздохнул и отложил потухшую сигару.

– Можете догадаться о плане наших действий. Если наши представления о Беллоузе правильны, у нас уже было достаточно улик, чтобы предъявить ему обвинение. Но его непременно осудили бы, если бы мы соблазнили его выйти еще раз в той униформе. Мне пришлось говорить с ним крайне осторожно в полицейском участке. Я даже не позволил вмешаться в допрос Хэдли. Хуже всего было то, что Беллоуз очень нервничал. Он уже две недели не пил. Вынужденная трезвость довела его до такого состояния. Мы боялись, что он уже никогда не рискнет выйти оттуда. Понимаете, он мог уйти из участка только ночью, когда стража уходит; а к тому времени, как он успеет добраться до паба, где его не смогут узнать, наши послушные своему долгу замечательные пабы уже закрываются.

Я твердо дал понять, что верю в его невиновность. Я обрисовал ему свою фальшивую версию о том, что его завлекли в дом в качестве свидетеля. Он был так поражен этой новой идеей, что чуть не выдал себя, не сумев мне подыграть. Поверьте, про себя я осыпал себя самыми чудовищными проклятиями. К тому моменту, когда он начал со мной соглашаться, было поздно. Мне оставалось только каким-то образом ввернуть в разговор пропавший браслет, не возбуждая его подозрений. И я пустил в ход предположение, что призрак служащего что-то нес на подносе. Более конкретно я ничего не мог оказать, не выдав себя. Вы помните, когда мы уходили, я задержался и перекинулся с ним парой слов. Я сказал, что мы нашли улику, по словам покойной миссис Кент очень важную. Это браслет. И описал его. Я спросил, не мог ли он принадлежать фантому в синей куртке. Нет, ответил он. Задумчиво пожав плечами, я сказал, что мы посылали его экспертам на проверку и показывали кое-кому, а сейчас его хранит для нас мисс Форбс. Понимаете, я рассчитывал, что он окажется довольно доверчивым и, будучи в таком взвинченном состоянии, еще раз выберется из тюрьмы за браслетом и не станет сомневаться, если будет знать, что ему придется иметь дело с женщиной. И он не колебался. Но наш план едва не рухнул. Все шло хорошо. Мы собирались позволить ему проникнуть в «Четыре входа», дать украсть браслет и схватить преступника, когда он будет выходить. Так мы себе представляли. Уверяю вас… Да перестаньте вы возмущаться! Мисс Форбс ничего не угрожало. У нее в спальне дежурили двое полицейских, хотя она об этом не знала. И они схватили бы злодея, если бы он приблизился к ней хоть на два ярда. Все шло хорошо, пока Беллоуз, который знал, что мы с Хэдли остановились в пабе, не подошел к нему, чтобы произвести разведку по дороге в дом. Вполне естественно, что в темноте Хэдли принял его за Таннера и выдал себя. И Беллоуз не мог сбежать. Из того, что сказал Хэдли, он понял, что игра закончена. Оставался единственный вопрос: что ему делать. Думаю, по своему обыкновению, он тщательно все обдумал. И решил, что, раз уж его схватят, он просто захватит с собой кого-нибудь. Все равно кого. Когда через десять минут в пабе появился настоящий Таннер, вашему покорному слуге стало плохо. Потому что эта случайность произошла по нашей вине. Я приветствую вашу смелость, сэр, – он улыбнулся Кенту, – я поздравляю вашу будущую жену, и на этом, полагаю, я закончу.

Все переглядывались, а Рейберн стукнул кулаком по столу:

– Нет, ей-богу, это не все. Как там насчет браслета? Что за надпись на нем? Шифр или какой-то акростих? Я все время разгадываю загадки, но не могу ухватить ни хвост, ни голову…

– Тайна в том, – ответил доктор Фелл, – что нет никакой тайной надписи.

– Но она должна быть! Вы же приводили слова Дженни: «Эта надпись имеет какое-то значение»; «Только если ты способна ее прочитать, а в этом и кроется ее смысл».

Доктор Фелл усмехнулся:

– Она была совершенно права. Я здесь не стал упоминать о факте, который нас не касается. Первоначально на внутренней стороне браслета была выгравирована надпись: «Дж.П. от Р.Б.», которую Джозефина уничтожила. Конечно, Беллоуз думал, что буквы все еще там, каким-то образом замаскированные. Настоящий же секрет крылся в чем-то совершенно ином. Джозефина считала, что браслета было вполне достаточно, чтобы осудить Беллоуза, если он будет обнаружен, и не ошибалась. Существовало всего два таких черных камня, принадлежавших отцу Беллоуза и оправленных в кольца. Ричи заказал один из них вставить в браслет, который подарил жене, а второй камень оставил себе. Их видели множество людей, и тайна была такой интересной, что ее запомнили бы. Знаете, в чем тайна? Она содержится в двух словах. В описании не самого драгоценного камня, а средства, которое этот камень представляет собой.

– Ну и что это такое?

– Это камень трезвости, – четко произнес доктор Фелл.

Рейберн опять хлопнул по столу ладонью, но уже тише.

– Ну конечно! – воскликнул он. – Клянусь десятью тысячами Ксенофонта, конечно! Почему мне это в голову не пришло? Носить камень трезвости было привилегией знатных римлян во время пиршеств. Суэтониус пишет об этом совершенно серьезно. – Рейберн разволновался не на шутку. – Черт побери, это такое хорошее и полезное средство, что его стоило бы возродить. Камень трезвости мог быть любым полудрагоценным камнем с плоской поверхностью, на которой можно было выгравировать надпись. Какой-нибудь хороший текст, написанный четкими крошечными буквочками. Знатные римляне начинали пировать и время от времени поглядывали на кольцо. Если человек не мог прочесть надпись, если буквы начинали сливаться, он понимал, что ему пора остановиться. «Claudite jam rivos, pueri, sat prata biberant». «Прекрати пить, нужно наслаждаться» и «Если только ты можешь его прочитать» – в этом-то и секрет.

– Вот именно, – благодушно пророкотал доктор Фелл, – хотя этим средством я не стал бы пользоваться. Оно так четко действует, что заставляет меня содрогаться от ужаса. Интересно, что это Ричи Беллоуз подарил камень жене. Они обменялись при помолвке кольцами. Знаете, это ее хорошее влияние, ее обволакивающая ласка и хитрость превратили Беллоуза из потенциально нормального и приятного человека в убийцу, одержимого идеей фикс. Так что с нравственной точки зрения я не могу его винить.

– Могу только сказать, – глубоко вздохнул Дэн Рипер, – что я не прошел бы опять через все это даже за большие деньги. Я не знал, что и думать… Одно время…

– Кого же ты подозревал, дорогой? – безмятежно спросила Мелитта.