Кровь и Пепел. Вторжение - Федор Ерасов

— На связи майор Гросс, огонь пока не открывать, ждем до сближения в полтора километра, бережем боезапас, — скомандовал майор, вглядываясь в бинокль. Что-то было не так.

Когда между армейцами и демонами осталось меньше двух километров, звуки рога вдруг стихли. Как по команде, прекратили рычать и демоны. В наступившей тишине стали слышны надрывные крики, стоны и плач. Не веря ушам, майор поднес бинокль к глазам. И увидел. Увидели все.

Демоны гнали перед строем толпу людей — огромный живой щит. Раненых бойцов, полицейских, местных жителей. Мужчин, женщин, стариков, детей. Несколько сотен человек. Они пытались бежать, но с флангов их, как овец, обратно сгоняли гончие. Тех, кто падал, шагающие вслед центурии просто втаптывали в пыль тяжелыми коваными подошвами, не утруждаясь добиванием. Мужчины кричали, женщины рыдали и стонали, хрипящие старики падали без сил и уже не поднимались. Детей несли на руках. Исчадия двигались, сокращая расстояние. Им осталось уже полтора километра. Ни одного выстрела. Лишь крики и детский плач.

Эрих опустил бинокль. Ладонь мелко дрожала. В горле стоял ком, мешая дышать. Во рту пересохло, а взгляд помутнел. Шли секунды. Наконец, сглотнув вязкую слюну, Гросс отрывисто и хрипло произнес в рацию:

— Говорит Майор Эрих Гросс. Вы уже сделали многое. Я не прошу и не требую от вас невозможного. Но вы должны. За вашими спинами — родина. Отступать — нельзя. Сдаться — тем более. Мы на войне и иного выхода нет.

Он перевел дух. И, постарев сразу на десяток лет, отдал самый тяжелый в своей жизни приказ:

— Дистанция — один-сто пятьдесят. По врагу из всех орудий — огонь!

Сагот Манибус — южная Франция, сорок километров к югу от Женевы, спустя пятнадцать часов после начала Вторжения

Вдоль по узкой горной дороге, петляющей меж поросших лесом скал и крутых утесов, двигался небольшой отряд. Пятеро шли по дороге, еще трое двигались выше, ловко преодолевая возвышенности и обрывы. Человеком в этом отряде был лишь один. Неловко переставляя ноги и постоянно сбиваясь с шага, он пытался поспеть за торопливо шагавшими силуэтами. Малейшее промедление оборачивалось резким рывком веревки, стягивающей запястья, и болезненным тычком в спину. Двигаться быстрее ему мешала дикая усталость, кровь, заливающая глаза из рассеченного лба — и конечно, страх. Дикий страх за свою жизнь, вернувшийся к нему снова и заставлявший дрожать.

Сагот, шагавший чуть впереди, вновь раздраженно оглянулся. Он ощутил этот липкий, отвратительный запах ужаса, волнами исходящий от пленника. Ощутил еще в тот момент, когда перехватил свою цель неподалеку от городка, который заняла одна из когорт Двадцать восьмого пехотного легиона. Прошедшие Вратами несколько часов назад сагиттарии прочесывали его вдоль и поперек с многочисленными факелами. Нескольких из схваченных людишек легионеры уже растянули на веревках меж молодых деревьев и развлекались, расстреливая их из своих тяжелых луков в пять локтей длиной. Зачем туда направлялся его пленник, декуриону было решительно непонятно. Еще пара сотен шагов — и его бы изрешетили лучники, превратив в истекающий кровью кусок мяса.

Последняя мысль заставила сангуса в очередной раз зло скрежетнуть клыками. Этот червь не был полукровкой — он вообще не имел к храмовникам никакого отношения. Тот, кого декурион преследовал почти весь день, даже не был воином. От дикого соблазна свернуть человечишке шею на месте и осушить до капли его удержал лишь странный вкус крови пленника. В ней не было примеси крови Низших, как у полукровок, но она отличалась от той, что он пробовал доселе. А Сагот за три с лишним века своей жизни перепробовал ее немало. Впрочем, чистую, не выдохшуюся в суровом мире Абаддона кровь он вкушал лишь пару раз, и это стоило ему серьезных денег. Людским приспешникам Трех иногда удавалось открывать односторонние проходы в Абаддон и переправлять пару-тройку десятков человеческих особей. Они звались сосудами и все, почти без исключения, отправлялись в Игнис, столицу его родного мира. Там, после аукционных торгов, купленных по баснословным ценам людишек ожидала яркая и короткая жизнь в качестве не то своеобразной бутыли дорогого напитка, не то предмета статуса и финансового достатка ее владельца. Вскоре чистая кровь в Абаддоне будет стоить гораздо дешевле, и особо будут цениться лишь те сосуды, что прошли Вратами раньше остальных, а также пропорционально сложенные особи. Высшие ценят эксклюзив — особенно то, чего еще нет у остальных.

От декурия Сагота осталось всего два звена — трех воинов он потерял в первые часы жарких городских боев. Одно из звеньев декурион отправил выше, их путь пролегал по скалам и горным отрогам. Эти воины вели разведку и доводили до Сагота окружающую обстановку в радиусе лиги. Второе звено конвоировало пленника, периодически подгоняя легкими тычками. Декурион возвращался обратно, к Вратам. Кахат, скорее всего, погиб в той стычке, и чем быстрее он прибудет в преторий — полевой штаб Первого Гвардейского — тем больше вероятность, что центурию отдадут именно ему, а не другому декуриону. Без звания старшего декуриона о дальнейшем восхождении можно было и не мечтать.

Последние пару часов Сагот старался прокладывать свой путь в обход боев и скоплений войск Абаддона. Шальная стрела или осколок человеческого снаряда — и пленник умрет. Декурион сцедил у него несколько унций крови в свою походную флягу, чтоб выпить ее позже — напиток с необычным привкусом приятно взбадривал и придавал сил. Однако сейчас ему нужно было определить местонахождение претория, дабы не терять ценного времени. Звено, посланное на разведку, получило задачу найти ближайшую пехотную когорту. От ее командира Сагот собирался получить нужные сведения.

Над головой раздался низкий гул, набирающий силу и тональность. Сагот рванулся к ближайшей скале и вжался в пыльные камни, сливаясь с ними. Звено, шедшее за ним, повторило действия декуриона, с силой впечатав пленника в скальную расщелину и прикрыв своими телами. В небе, под Пеленой, почти по ее нижней кромке, стремительными тенями прошло звено человеческих воздушных повозок. Сагот прищурился, напрягая зрение. Судя по хищным обводам и небольшим размерам, то были не транспорты, а боевые летательные машины. От них веяло смертельной опасностью, но к счастью, эти воздушные повозки направлялись на охоту в другую местность.

Вдруг белый росчерк протянулся к звену летящих машин из-за ближайшей гряды холмов, пронзя Пелену и погаснув. Впрочем, воздушные повозки людей не задело, и они скрылись за горизонтом. Сагот, моментально поняв, что произошло, начал отсчет. Следом, через десяток ударов сердца, пришел громовой раскат. Декурион вскочил на ноги.

— Кастигатор, в полутора лигах к северо-западу! Идем туда!

Звено, посланное на разведку, сменило цель — им предстояло найти укрытие и обеспечить охрану пленнику, на то время, пока Сагот будет говорить с командиром пехотной когорты. В том, что декурион увидит за теми холмами, сомнений не было. Метнуть со сверхзвуковой скоростью на высоту в лигу раскаленное добела копье двадцати локтей в длину и толщиной в обхват мог только кастигатор — Низший седьмого ранга. Каратели и палачи Абаддона, они составляли костяк штурмовых легионов, опытнейшие же из них назначались примипилами, руководя когортами в пехотных легионах. В Эпоху Огня взмывающие в небеса кастигаторы слыли убийцами драконумов — их раскаленные копья пронзали крылатых исполинов навылет. Сагот даже не собирался показывать свою добычу. Если б командир когорты нашел ее стоящей своего внимания — сангус сразу лишился бы пленника. И в случае возражений — жизни.