1812: Новые факты наполеоновских войн и разгром Наполеона в России - Николай Федорович Шахмагонов

долгим. Император Павел Первый и Наполеон быстро поняли, что России и Франции делить нечего и воевать им между собой нет никакой необходимости. И тогда слуги «тёмных сил» устранили Павла Первого, ну а кто занял его место, вступил на престол Русских Царей, теперь, после исследований дешифровщика Геннадия Станиславовича Гриневича стало совершенно ясно.

В рассказе о боевом пути Михаила Илларионовича Кутузова мы не будем останавливаться на Аустерлицком сражении, поскольку эта тема освещена в предыдущих главах.

Напомним лишь, что Аустерлицкий успех французских войск стал ещё одним шагом на пути к вторжению Наполеона в Россию, поскольку именно он создал у него ложное представление о том, что французы могут побеждать русских. Он недооценил то, что если Русскими войсками предводительствует Русский полководец, а не нанятый иноземец или вмешивающийся в дело бесталанный император, они непобедимы.

Кутузов не знал до той поры военных неудач. Будучи лучшим учеником и верным последователем великого Суворова, переняв, а кое в чем, даже творчески развив передовые его взгляды, методы и способы ведения боя, воспитания и обучения войск, Кутузов сделался самобытным полководцем, имеющим свою, только ему присущую стратегию, свои методы ведения войн.

Суворов не знал ретирад. Любое «горячее» дело, даже с превосходящим численно противником, он решал стремительным и дерзким наступлением, ошеломлял врага, навязывал ему свою волю, громил и гнал, добиваясь полной победы, полного разгрома. В некоторых случаях Михаил Илларионович Кутузов допускал возможность отхода армии на более выгодные рубежи под натиском численно превосходящего врага, но с целью создания наиболее благоприятных условий для обеспечения разгрома врага и осуществления решительного контрнаступления. Блестяще применил он подобный отход в ходе русско-турецкой войны 1806-1812 годов под Слободзеей.

Предыстория этой, считающейся одной из блистательнейших побед Кутузова, повлиявшей на расстановку сил в войне с Наполеоном, такова.

В 1811 году Кутузов был назначен главнокомандующим Молдавской армией. Не любивший Михаила Илларионовича Император Александр I вынужден был пойти на это назначение, ибо война с Турцией тянулась уже несколько лет, но, несмотря на многие частные победы русских войск, решительного поражения врага добиться так и не удалось.

А между тем с Запада надвигалась новая гроза – Наполеон готовился к вторжению в Россию. В армии, которую принял Кутузов, было около 45 тысяч человек, но войска оказались разбросанными на тысячеверстном фронте. Турки имели свыше 60 тысяч человек, к тому же они могли в любое время значительно усилить свою группировку, ибо их границам никто в то время не угрожал. Россия же вынуждена была держать две армии на западном направлении.

Оценив сложившуюся на Дунайском театре военных действий обстановку, Кутузов понял, что нанести врагу поражение в открытом полевом сражении вряд ли удастся, а потому целесообразно организовать наступление на Шумлу, где находилась главная квартира турецкого сераскера Ахмета-паши и были сосредоточены основные силы.

Михаил Илларионович принял свой план действий, но до времени его не обнародовал. Прежде всего, решил атаковать Рущук – один из ключевых пунктов, на которые опирались неприятельские войска.

По этому поводу Михаил Илларионович писал военному министру России генералу Михаилу Богдановичу Барклаю-де-Толли, не раскрывая, впрочем, основного замысла: «Не упущу случая, чтобы воспользоваться необдуманным шагом неприятеля. Идти к визирю в Шумлу, атаковать его в сём сильном натурою и некоторой степенью искусства утвержденном укреплении – и невозможно, и пользы никакой бы не принесло; да приобретение такого укрепления, по плану оборонительной войны, совсем не нужно. Но, может быть, что скромным поведением моим ободрю я самого визиря выйти и выслать по возможности знатный корпус к Разграду или далее к Рущуку.

И если таковое событие мне посчастливится, тогда, взяв весь корпус Эссена 3-го, кроме малого числа, которое в Рущуке остаться должно, поведу их на неприятеля. На выгодном для войск наших местоположении не укрепленного Разграда, конечно, с Божьей помощью, разобью я его, и преследовать могу, верст до 25, без всякого риску».

Кутузов не раз рисковал собой, но никогда не рисковал армией. Взяв Рущук, он не пошёл далее, а стал ожидать, что предпримет враг. Барклаю-де-Толли он полностью не раскрыл замысла, опасаясь, что каким-то образом при пересылке письма может произойти утечка информации. Свой план он не доверял никому, потому что слишком многое зависело от его выполнения, не только для армии, но и для России.

Между тем, приняв осторожность русских за их слабость, визирь двинулся вперед, покинув Шумлу, но был разгромлен под Рущуком и стал отходить. Русские войска начали преследование, которое вскоре было прекращено по распоряжению Кутузова. А потом вдруг поступил удививший всех приказ: главнокомандующий повелел оставить Рущук.

Он так объяснил это свое действие: «…Решение оставить Рущук пришло ещё до сражения, которое мне надобно было провести, чтобы убедить войска в способности бить неприятеля. Теперь же мы уходим как победители, а не как побеждённые.

Ежели бы вместо виктории была бы хоть малая неудача, тогда бы должно переносить все неудобства и для чести русского оружия Рущука не оставлять. Теперь же сие действие нанесет вред лишь мне самому, но я пренебрегу мыслями о том ради пользы Отечества!»

Как похоже это решение на то, которое Кутузов принял под Москвой! Одна лишь разница – несоизмеримы последствия. Последствия для страны. В обоих случаях Кутузов, поставленный в невероятно сложные условия, лишённый возможности нанести полное и окончательное поражение врагу из-за нехватки для того сил, менее всего заботился о себе, думая прежде всего об Отечестве.

А сколько мы знаем из истории печальных примеров, когда военные предводители гнали людей на смерть лишь для того, чтобы в точности исполнить чей-то неумный приказ, и не дай Бог не испортить о себе впечатление высказыванием мнения, идущего вразрез с мыслями высокого начальства!

Величие Кутузова состоит в том, что он всегда думал не о себе, а о солдате и горячо любимой России!

Итак, Рущук был оставлен после блестящей победы и верховный визирь Ахмет-бей, ещё более уверившись в слабости русских, начал подготовку к наступлению с переходом на левую сторону Дуная.

Турки на весь мир раструбили о взятии Рущука, выдавая это за свою большую победу над русскими. Ахмет-бей был осыпан наградами. Наполеон, так и не разгадав замысла Кутузова, едва скрывал свою радость по поводу военной неудачи России.

Теперь уже казалось, что победа турок близка. Ахмет-бей начал форсирование Дуная в ночь на 9 сентября 1811 года в районе Слободзеи. Русские войска противодействовали противнику настолько, насколько это было необходимо, чтобы убедить наступающих, будто Кутузов не склонен допускать их на левый берег.

В течение трёх дней визирь переправил через Дунай около 40 тысяч человек, оставив на