Адмирал - Михаил Михеев

Когда война еще толком и не началась и Германия на пару с Польшей вовсю делили Чехословакию, программа строительства новых кораблей кригсмарине внушала почтительный ужас своим бездумным размахом. Подобно многим диктаторам, Гитлер обожал большие корабли – зримые воплощения мощи державы. В результате планировалась быстрая постройка большого количества линкоров, причем каждая последующая серия становилась развитием предыдущей, более мощной и совершенной.

И все бы ничего, да вот только несогласованность действий, как оказалось, присуща не только традиционно раздолбайской России, но и Германии с ее орднунгом. Получилось так, что для первого из линкоров новой серии успели изготовить аж семь орудий. Корабль строить не стали, а семь стволов калибром четыреста шесть миллиметров пылились теперь на складе. Вот и возник у адмирала Лютьенса интересный вопрос: а можно ли установить этих монстров вместо пятнадцатидюймовок.

Немецкие инженеры посчитали и ответили – да, можно. Ценой, правда, дополнительного подкрепления всей конструкции, увеличения размеров башен и незначительного снижения боезапаса. В общем, сложно – но технически осуществимо. Гитлер дал отмашку на начало работ, и сейчас «Шарнхорст» активно перестраивали, превращая его в мощнейший в мире линейный крейсер. Вот только процесс этот, как его ни ускоряй, обещал растянуться на значительное время, тем более что, пользуясь моментом, решили модернизировать еще и утомившую всех своей капризностью силовую установку.

– Я рад, что не ошибся в вас, адмирал, – Гитлер резко встал. – Победите – и Германия не останется в долгу!

На сей раз они выходили вместе с Гиммлером. Рейхсмаршал остался что-то обсуждать с фюрером, а Гиммлер решил пообщаться с Лютьенсом в неформальной обстановке. Да еще и намекнул, что не против посетить его скромное жилище. Оставалось изобразить на лице неподдельную радость, позвонить Хелен, чтобы готовилась, – и вперед!

Надо сказать, пробыл у него Гиммлер недолго. Создавалось впечатление, что он заехал осмотреться и ему просто интересно, как Лютьенс устроился. Может, и так. Во всяком случае, выглядел он веселым и на удивление раскованным. Ну и Хелен не подвела. Как она это ухитрилась сделать – тайна за семью печатями, но и дом, и хозяйка выглядели образцово-показательными. Истинно арийскими, так сказать. И обед прошел в теплой и дружественной обстановке, без серьезных разговоров. И лишь когда Гиммлер уже собирался уезжать, он, оставшись наедине с Колесниковым, сказал:

– Знаете, адмирал, фюрер у нас иногда еще тот моралист. Пока вы в фаворе, вам многое может сойти с рук, но на всякий случай следовало бы сгладить острые углы. Я уже отдал приказ, мои специалисты проведут исследование, составим генеалогическое древо вашей дамы и найдем у нее немецких предков. Или впишем, неважно. Образ героя в глазах народа должен быть если не белоснежным, то хотя бы патриотичным без изъяна. Да и фюреру понравится.

Ну что же, он был прав. Оставалось поблагодарить. Ну а всего неделю спустя Колесников уже вновь стоял на мостике выходящего в море линкора.

Флагман германского флота производил на Колесникова двойственное впечатление. С одной стороны, огромная мощь. Ее корабль прямо-таки излучал, демонстрируя всем без исключения. Сила, надежность, основательность – вот слова, которые приходили на ум при виде этого бронированного исполина.

А с другой стороны, на взгляд адмирала (и многие его вполне разделяли) «Бисмарк» имел кучу недочетов. Например, слишком слабое для такого корабля вооружение, не самое лучшее расположение зенитной артиллерии, радары, обладающие весьма посредственными характеристиками, и традиционно переусложненная силовая установка. В общем, не без недостатков корабль. Да и, откровенно говоря, он не слишком нравился Колесникову с эстетической точки зрения.

Если в профиль линкор можно было назвать даже изящным, то взгляд с носа или кормы начисто разрушал это впечатление. «Бисмарк» казался адмиралу осевшим и расплывшимся под бременем чрезмерной массы. Да и башни его напоминали Колесникову увеличенные до безобразия детские кубики, по которым с чувством врезали чем-то тяжелым. В общем, по сравнению с линейными крейсерами, казавшимися подтянутыми с любого ракурса, «Бисмарк» не смотрелся.

Возможно, это могло кому-то показаться смешным. Боевой корабль – какая тут красота? Вот только Колесников в свое время с большим интересом относился к теории, что все прочное обязательно красиво. Человеческий глаз – инструмент универсальный, привыкший к природной гармонии. А сотворенное природой совершенно, в том числе и с точки зрения сопромата. Некрасивое же режет глаз. Так это или нет, он не знал, но в душу ему идея запала, и он относился к ней даже излишне серьезно. Сейчас пиетет перед спорным утверждением успел поблекнуть вместе с воспоминаниями, но все равно привычка смотреть на окружающее с точки зрения «красиво-некрасиво» осталась.

Но все же флаг свой он держал именно на «Бисмарке». Что называется, положение обязывает. Помимо него, прикрываемые на первом этапе кораблями эскорта, в море выходили «Гнейзенау», «Лютцов», «Адмирал Хиппер» и «Принц Ойген». Между ними, со всех сторон прикрытый броненосными кораблями, шел авианосец «Граф Цеппелин», несущий четыре десятка самолетов, причем состав авиагруппы был по сравнению с проектом серьезно пересмотрен. Вспомогательные самолеты, которые по проекту составляли аж половину ее состава, практически исключили, зато добавили бомбардировщиков и истребителей. Сейчас на авианосце расположились дюжина сто девятых «мессершмиттов» и восемнадцать пикировщиков «Ю-87».

Хотелось бы, конечно, еще торпедоносцев, но хваленые немецкие инженеры так и не смогли создать палубную машину с приемлемыми характеристиками. Получались у них либо монстры, неплохо работающие со стационарных аэродромов, но великоватые для «Графа Цеппелина», либо нечто столь убогое, на чье ковыляние в воздухе невозможно было смотреть без слез. Вплоть до того, что два прототипа на базе «восемьдесят седьмого», плюнув, решено было переделать обратно в пикировщики. Из пикировщиков же, в результате, и сформировали авиагруппу. Специально модернизированные для новых условий применения самолеты только-только закончили испытания. В последнем разговоре Геринг признался, что предпочел бы посвятить подготовке летчиков побольше времени, все же взлет и посадка на плавучий аэродром имели свои особенности, и Колесников был с ним вполне согласен. Да и самолетов оказалось маловато, и так выгребли в этот поход все, что успели построить. Вот только несвоевременное вмешательство американцев изрядно путало карты и не оставляло возможности на улучшение подготовки. Доучиваться летчикам предстояло в бою. Впрочем, учитывая, что сам корабль шедевром не являлся и его эффективность оставалась под большим вопросом, может, это было и к лучшему. Случись что – меньше погибнет народу.

Больше всего Колесников сожалел, что не смог вместо этой бандуры взять с собой «Глориес». Увы, британский трофей, уже переименованный в «Фон дер Танн», намертво застрял в доке, и ремонт, как утверждали корабелы, затянется еще минимум на месяц. Ну что же, сколько ни мечи громы и молнии, кардинально они ситуацию не исправят, поэтому оставалось лишь смириться. Да и потом, быстро такой корабль немецким морякам все равно не освоить, стало быть, он останется небоеспособен не месяц, а минимум три. Хотя и жаль, «англичанин» хоть и постарше «Цеппелина», но куда лучше продуман. Тем не менее, играть предстояло с теми картами, которые уже на руках, а стало быть, нечего терять время на бесполезные мечтания.