Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

места. Он видел торфяники и морские берега, могильные курганы и зеленые покатые холмы. Он запомнит увиденное и обдумает после. Сейчас есть более важная задача, которой он займется, едва душа воссоединится с телом, уже различимым на тюфяке…

* * *

Шеф освободился от сонных пут одним рывком.

– Я помню, но не сумею написать, – произнес он растерянно.

– Я сумею, – ответил Торвин.

Он сидел на стуле в шести шагах, смутно видимый в отсветах пламени.

– Правда? Знаешь, как пишут христиане?

– Да. Но я умею и по-норвежски, а также как жрец Пути. Я знаю руны. Что нужно записать?

– Скорее приступай, – сказал Шеф. – Я выкупил это у Мунина, за боль.

Не поднимая глаз, Торвин взял буковую дощечку, нож и приготовился вырезать.

Где в ивах брод и деревянный мост,

Над кораблями – королей погост.

– Трудно писать рунами по-английски. – Но это было сказано почти неслышно.

* * *

За три недели до того дня, когда христианам предстояло отпраздновать рождение своего бога, Великая армия, охваченная унынием и недоверием к вождям, собралась на открытом участке за восточной городской стеной. Для семи тысяч человек нужно много места, особенно если они вооружены до зубов и одеты во все, что можно, ради защиты от ветра, который то и дело сопровождался дождем и мокрым снегом.

Поскольку Шеф спалил на этой стороне все оставшиеся дома, места хватило, и войско выстроилось в неровный полукруг от стены до стены.

В его центре стояли Рагнарссоны и их приспешники, позади колыхался Воронов стяг. В нескольких шагах ждал своей участи чернявый человек – бывший король Элла; его окружала стража в трепавшихся на ветру шафрановых накидках. Шеф, стоявший в полукруге шагах в тридцати, отметил, что лицо пленника белее вареного яйца.

Элла был обречен. Армия еще не сказала своего слова, но сомневаться в решении не приходилось. Скоро король услышит бряцание оружия, которым викинги выражают согласие. А после за него возьмутся мастера заплечных дел, как брались за Шефа, короля Эдмунда, короля Мэла Гуалу и других ирландских вождей, которым выпало несчастье прогневить Ивара. У него нет шансов спастись. Он посадил Рагнара в орм-гарт. Даже Бранд, даже Торвин признали, что сыновья имеют право на соразмерную месть. Больше чем право – долг. Армия чинно следила, чтобы дело было сделано справно и на воинский лад.

Когда солнце достигло точки, сходившей в английскую зиму за зенит, Сигурд призвал воинов к вниманию.

– Мы Великая армия! – выкрикнул он. – Мы собрались обсудить совершенное и то, что предстоит совершить. Мне есть что сказать. Но я слышал, в армии не все довольны тем, как мы взяли этот город. Готов ли кто-нибудь открыто выступить перед всеми?

Из строя вышел человек. Он дошагал до середины первой шеренги и повернулся так, чтобы слышали все – и его сторонники, и Рагнарссоны. Это был Лысый Скули, который повел на стену вторую башню, но сломал ее и не добрался до цели.

– Нарочно наняли, – буркнул Бранд. – Заплатили, чтобы сказал, но не слишком резко.

– Я недоволен, – объявил Скули. – Я двинул мои отряды на стену этого города! Я потерял десяток людей, включая моего зятя, хорошего человека! Мы все-таки перебрались через стену и пробились до самого Минстера. Но нам не дали его разорить, хотя мы имели право! И мы обнаружили, что напрасно потеряли людей, потому что город уже взят. Мы не получили ни добычи, ни возмещения ущерба. Зачем же ты, Сигурд, позволил нам, как последним дурням, штурмовать стену, коли знал, что это ни к чему?

Гул одобрения и разрозненный свист из отрядов Рагнарссонов. Настала очередь Сигурда. Он шагнул вперед и махнул рукой, чтобы замолчали.

– Я благодарен Скули за эти слова и признаю его правоту. Но скажу две вещи. Первое: мы не были уверены, что проникнем внутрь. Что, если жрецы обманули бы нас? Или король прознал об их затее и поставил у ворот своих людей? Если бы мы сказали об этом всей армии, какой-нибудь раб мог бы подслушать и донести. Вот мы и держали замысел в тайне. Теперь второе: я не рассчитывал, что Скули с его людьми переберется через стену. Мы никогда не видели таких машин, этих самых башен. Я решил, что это игрушки – охотники постреляют, попотеют да и отступят. Иначе запретил бы Скули рисковать жизнью и терять людей. Я ошибся, и я виноват.

Скули с достоинством кивнул и вернулся на место.

– Этого мало! – завопил кто-то из толпы. – А где возмещение? Где вергельд[29] за наши потери?

– Сколько вы получили от жрецов? – крикнул другой. – И почему не поделились со всеми?

Сигурд снова поднял руку:

– Это уже лучше. Я спрашиваю армию: ради чего мы здесь?

Бранд вышел, взмахнул топором и заорал так, что от натуги побагровел затылок:

– Ради денег!

Но даже его голос потонул в дружном реве:

– Денег! Богатства! Золота и серебра! Дани!

Когда гвалт стих, Сигурд крикнул в ответ. Он отлично управлялся со сборищем. Все развивалось по плану, и даже Бранд сплясал под его дудку.

– А для чего вам деньги? – вопросил Сигурд.

Смятение, сомнение, выкрики вразнобой, похабщина.

Змеиный Глаз надвинулся на викингов:

– Я вам скажу. Вы хотите купить дома на родине, чтобы на вас пахали, а сами вы больше не прикасались к плугу. И вот я говорю вам, что здешних денег на это не хватит. Хороших денег, – насмешливо добавил он и швырнул на землю горсть монет.

Собравшиеся сразу признали бесполезные медяки, которые попадались им часто.

– Но это не значит, что мы их не получим. Просто понадобится время.

– Для чего тебе время, Сигурд? Чтобы припрятать нахапанное?

Змеиный Глаз сделал шажок вперед, выискивая в толпе наглеца своими странными зрачками с белой каймой. Рука легла на рукоять меча.

– Я знаю, это открытый сбор и все говорят свободно. Но если кто-нибудь обвинит меня или моих братьев в деяниях, не подобающих воинам, то мы призовем его к ответу особо, когда совет завершится! Теперь послушайте. Да, мы взяли с Минстера выкуп. Те из вас, кто штурмовал стену, тоже пошарили в домах и обобрали мертвых. Добычей за пределами Минстера разжились все.

– Но все золото было в Минстере! – Это не унимался Бранд, и он стоял совсем близко к Сигурду – ни с кем не спутаешь.

Сигурд злобно зыркнул, но ответил сдержанно:

– Все, что нами добыто, – выкуп, барахло и прочее – будет сложено и разделено между командами, по неизменному обычаю армии. А после обложим королевство и шайр новой данью, пусть