Иван Калита - Юрий Торубаров

Князь встал и поднял кубок:

— Други, я бы хотел, чтобы мы все поблагодарили Всевышнего за такую лёгкую победу. — И он начал молитву: — благодарю Тя, Господи Боже мой... любящих Тя, Христосе Боже наш, и Тя поёт вся тварь вовеки. Аминь!

— Аминь, — хором подхватили князья.

Татары только водили руками по щекам. Закончив молитву, Иван Данилович продолжил:

— Я знаю, как возрадуется Великий из Великих наш хан Узбек. Да пусть продлятся его годы, да будет радостен каждый его день! За Великого Узбека!

Выпили дружно.

После нескольких кубков неожиданно поднялся один из темников. Это был коренастый, широкоплечий монгол с брюшком, со злыми, тёмными глазами.

— Щася я сказал, чё ты князя упустила.

Иван Данилович повернулся к Махмету.

— Скажи, Махмет, кто повелел послать лёгкие конные отряды, чтобы схватить беглеца?

Махмет понял его хорошо и ответил одним словом:

— Ти! — и как бы в подтверждение ткнул его пальцем в грудь.

Иван Данилович не скрывал своего торжества. Но подвыпивший монгол не думал сдаваться.

— Моя думай, ни така. Моя думай, ти хитра!

Иван Данилович улыбнулся.

— Я не знаю, чем занимались твои люди, которых ты послал. Боюсь, вместо того, чтобы его ловить, собирали дань!

Рассмеялись темники, рассмеялись и русские князья. Когда просмеялись, князь серьёзным голосом сказал:

— Как только узнаем, куда он убег, пойдём туда и схватим, — и посмотрел на Мах мета.

Тот закивал головой.

В душе князь знал, куда Александр мог бежать. Догадывался он и о том, что путь на запад у него пролегал только через север. По его прикидкам, Александр должен быть через пару дней на месте. А пока Иван Данилович приказал сыскать воеводу, других близких к князю людей, чтобы те сказали, куда же направил стопы их князь. Но воевода, приказав открыть ворота, бесследно исчез, а остальные ничего не знали.

Когда Александр с женой благополучно прибыл к Новгороду, от процессии, которая его встречала и обрадовала князя, вперёд выступил посадник Семён Климович. Он снял колпак и низко поклонился князю. Его редкие с сединой волосы обнажили почти голый продолговатый череп. Когда выпрямился, быстрым отработанным движением собрал их, прикрыв голову, и надел колпак.

— Прости, князь, меня, — начал он хрипловатым голосом.

Александр сразу почувствовал что-то неладное. Тот продолжал:

— Не по своей воле говорю, а выражаю волю новгородцев. Не хотят они, князь, видеть тебя на княжении. Они не забыли, как просили твоей помощи после убийства Литвою нашего честного мужа Ивана Сыпа. Но ты отказал. А сейчас хочешь просить нашей помощи. Не хотят новгородцы за тебя свою кровь проливать. Перед тобой они ворота не откроют. Хочешь, бери силой.

Князь посмотрел на город. На стенах стояли готовые к битве воины. Через приоткрытые ворота видны были отряды. Александр оглянулся на свою дружину. Силы явно неравны.

— Кланяйся, Семён, от меня своим горожанам. Скажи им, что князь на них зла не держит. А не помог я тогда не из-за мести какой или умысла злого. С ханом у меня тогда не всё ладно было.

Князь соскочил с коня, подошёл к Семёну, обнял его и поцеловал в щёку.

— Ещё раз кланяюсь вам, новгородцы, пусть Бог будет к вам милостивым.

Он вскочил на коня и, хлестнув лошадь, взял с места в карьер. Путь его лежал на Псков.

— Это всё он! — процедил Александр сквозь зубы.

Князь остановил коня, когда стены города скрылись за горизонтом. Бросив узду подскочившему вою, он, хмурясь, залез в карету. Анастасия поняла всё и не стала донимать мужа расспросами. Обняв его, она тихим голоском проговорила:

— Мне ничего не страшно, когда ты со мной. — Милый, ты сказал, что новгородцы уговаривали тебя выступить с ними и Литвой против московского князя?

Князь, сильно расстроенный, не уловил ход мыслей жены и со злостью на лице согласно кивнул головой.

— Так, может, он узнал об этом?

Он ничего не ответил и закрыл глаза.

Анастасия только вздохнула и приоткрыла окно. Наступила ночь. Но как ни темно было, она поняла, что едут они по лесу.

А через несколько дней Псков гостеприимно открыл князю свои ворога. Радость псковичан по случаю прибытия тверского князя была неподдельной и растопила ожесточившееся сердце Александра.

Пока Иван Данилович ждал вестей, татары жгли города и сёла, пленили народ, опустошая русскую землю. Аппетит их взыграл, и они требовали от московского князя, чтобы он вёл их на Новгород. Но князь отговаривался от них тем, что он не сделает ни одного шага, пока не узнает где Александр, и не выполнит требование хана. Наконец известие было получено. Он вздохнул с облегчением: она была в безопасности. Теперь можно приступать к делам. Иван Данилович послал в Новгород гонца, который передал княжий совет — откупиться. Те собрали две тысячи рублей серебром и прислали Ивану Даниловичу. По этому случаю он вновь собрал и темников и князей. На нём он объявил о местонахождении тверского князя. Тотчас раздались воинственные крики:

— На Псков!

Татары были опьянены победами и жаждали их ещё.

Князь долго слушал их крики. Князья молчали. Когда их пыл поостыл, Иван Данилович поднялся.

— Люди добрые, — начал он, — мне понятны ваши желания. Но если бы вы заглянули в моё сердце, то увидели бы, как оно кипит от негодования. Этот нашкодивший трусишка бежал постыдно. Но я думаю, мы не вправе принести Великому хану злую весть: этот князь призвал на помощь Литву, чтобы объединёнными усилиями разгромить наши войска. Вы, — он обратился к татарским воеводам, — можете идти на Псков. Но только без меня! Пока хан не разрешит это сделать, я не сдвинусь с места.

— А Новгород? Новгород давай, — заорали татары.

Князь поднял руку и ударил в ладоши. Те стихли. В трапезную вошли четыре воина, внесли сундук и поставили его на стол. Князь подошёл к нему, открыл крышку и, позвякивая металлом, что-то набрал в горсть. Подняв руку, он медленно стал разжимать пальцы. Все увидели, как новые блестящие монеты падали в сундук, издавая тонкое серебряное звучание.

— Это Великому хану от новгородцев! — торжественно объявил он.

Татарская сторона смолкла, точно им повязали рты. Больше говорить ему с ними было нечего, и князь объявил:

— Властью, данной мне Великим ханом, я объявляю наш поход завершённым, и всем надлежит вернуться к себе.

Татары перетянулись. Трудно сказать, что подумали они. Но особенно печалиться им было нечего. Возвращались они не с пустыми руками, да и русских рабов для Кафы набрали изрядное количество.

Иван Данилович со своими полками шёл, как положено хозяину, последним, строго следя за тем, чтобы татары по пути не вздумали грабануть Московскую землю. Они стороной обошли владения московского князя. Но когда князь с полками остался на родной земле, они, почувствовав свободу, наведались в «гости» к рязанскому князю.