Недосягаемая - Барбара Картленд

Стелла открыла глаза:

— Нет, нет, я сама хочу это сделать. Мне станет лучше, когда с этим будет покончено. Сейчас уже не больно — не так больно. — Она глубоко вздохнула. — Я вижу его таким, как в тот момент, когда вошла в гостиную. Он стоял возле камина, и Айлин представила нас. Протянув ему руку, я ощутила что-то странное. Не могу описать его, он словно магнит притягивал к себе. Затем он заговорил со мной, и я поняла по его глазам, он восхищается мной, думает, что я красива. Мы поговорили немного, и все это время я чувствовала, как горят мои щеки, а по телу расходится чудесное волнение. Это необъяснимо… но я была уверена, что он чувствует то же самое. Позже в тот вечер он играл на рояле, и я знала, когда слушала его, что он играет для меня… только для меня… что остальные люди в зале ничего не означают.

— Что он играл? — спросила Кристин.

— Не помню, — ответила Стелла. — Я только знаю, что он говорил со мной языком музыки, и говорил так доверительно, словно объяснялся в любви словами. Конечно, он был знаменит, я слышала о нем и раньше, но ни разу до той минуты не видела его и не представляла, каков он на самом деле. Все время, пока он играл, мне казалось, что мое сердце в его руках. Если бы он попросил меня в тот момент уйти с ним в первый же вечер, я ушла бы… Я полюбила.

Стелла внезапно поднесла руки к лицу.

— Довольно! — сурово произнес Харри. — Я не позволю, чтобы ты расстраивалась.

Стелла опустила руки, по ее щекам текли слезы.

— Я любила его… и, Бог свидетель, он тоже любил меня поначалу. Да, он любил меня до тех пор, пока я не отдалась ему душой и телом… пока я не наскучила ему своей любовью, своим восхищением и — почему бы не сказать? — обожанием. Я наскучила ему… наскучила, Кристин, он ушел и забыл о моем существовании. Я была слишком проста, слишком неопытна. Я была желанна, пока не отдалась в его власть полностью и окончательно… После этого он захотел большего… больше того, что я могла дать ему, — того, чего возможно, он никогда не найдет. Когда он оставил меня, я умерла… да, я умерла! Я, настоящая, не могла жить без его любви, его поцелуев, его музыки — я умерла, но мое тело, это тело, которое больше не привлекало его, продолжало дышать, есть, ходить и спать, вот я и… и… — Голос Стеллы, который был не громче шепота, осекся.

— Как его звали? — с ужасом выкрикнула Кристин, но, произнося эти слова, гулко разнесшиеся по комнате, она уже сама знала ответ.

Лидия устала, так устала, что каждый толчок или встряска такси по дороге домой из Эйвон-Хауса были подобны удару кинжала. Она так устала, что ее раздражала даже заботливость Розы.

— Как только приедем домой, мэм, лучше всего сразу отправиться в постель, — настоятельно советовала Роза, а Лидия из-за того, что жаждала отдыха каждым больным мускулом, должна была возразить, несмотря на жестокую усталость.

— Это мы еще посмотрим. Я могу понадобиться маэстро.

Роза промолчала, и Лидия почувствовала ее неодобрение. Ей слишком хорошо было известно, с каким осуждением Роза относится к Ивану и к его бесконечным претензиям, лишавшим ее последних сил. Обычно это забавляло Лидию, она понимала, что причина кроется в преданности Розы, но сейчас, из детского каприза усталого ребенка, она сказала себе, что не потерпит диктата и тирании. Роза всего лишь прислуга, ей не следует навязывать свою волю хозяйке.

Они ехали молча и, казалось, до бесконечности долго по извилистым тропкам, которые были самым коротким путем из Эйвон-Хауса в Фэрхерст. А потом совершенно внезапно раздражение Лидии прошло. Милая Роза! Как все-таки приятно, когда за тобой ухаживают, как за маленьким ребенком. В глубине души Роза была вечной няней, в ней жила постоянная потребность пестовать и заботиться о ком-то и при этом не только делать все за своего питомца, но и думать за него.

— Мы почти уже дома, Роза, спасибо, что ты съездила со мной.

Лидия заговорила, чтобы нарушить тишину и рассеять атмосферу неодобрения, исходившую от Розы. В голосе Лидии прозвучала теплота, которая всегда выручала ее, если дело касалось Розы, и сейчас это сработало как по волшебству. Роза поправила плед, борясь с воображаемыми сквозняками, и Лидия поняла, что все хорошо.

— Придется помассировать вас сегодня вечером, — нехотя заговорила Роза, — а то завтра вы будете ни на что негодны.

Лидия милостиво приняла оливковую ветвь.

— Спасибо, Роза. Это как раз то, что нужно.

Такси подъехало к дверям, Роза вышла из машины, чтобы резким звонком оповестить остальных горничных. Они пересадили Лидию в кресло и привезли в холл.

— Где все? — поинтересовалась Лидия.

— На веранде, пьют чай, мэм. Мистер Филип и мисс Йёргенсен вернулись минут двадцать назад, а маэстро приехал вскоре после второго завтрака, мэм. Он очень расстроился, когда услышал, куда вы уехали.

Лидия позволила отвезти себя в спальню, но, когда Роза оставила ее у туалетного столика, а сама пошла разбирать постель, твердо заявила:

— Чай я буду пить на веранде.

Руки Розы, разглаживавшие отороченные кружевом льняные простыни, опустились.

— Позвольте им прийти к вам. Лидия покачала головой:

— Я выпью чай с ними. И вот еще что, Роза, дай мне мои капли.

В первую секунду ей показалось, что Роза откажется. Капли были выписаны только на особый случай, при крайней необходимости. Служанка замешкалась, затем не говоря ни слова прошла по комнате. Лидия почувствовала, как теряет терпение. Если бы только люди выполняли ее просьбы и не поднимали при этом шум по поводу того, что ей полезно, а что нет! Какое все это имеет значение? Что вообще имеет какое-нибудь значение, кроме трудностей и проблем, которые предстояло решить сейчас, в этот самый момент? Никто из увидевших Лидию пятнадцать минут спустя, когда она появилась на веранде, не смог бы догадаться о том беспокойстве и дурных предчувствиях, которые овладели ею. Она окинула присутствующих быстрым оценивающим взглядом, а потом привычно улыбнулась и поздоровалась ровным, невозмутимым голосом. Иван, вытянувшийся в кресле, тут же вскочил:

— Лидия, дорогая, я не знал, что ты вернулась.

— Мне жаль, что я не встретила тебя, когда ты приехал домой, — сказала Лидия, подставляя лицо для поцелуя. — Тебе уже сообщили новость?

— Об Элизабет?

— Да.

— Как она?

— Очень больна. Я беспокоюсь за нее.

— Мне жаль, — сказал Иван.

Лидия повернулась к остальным — Филип стоял довольно напряженно возле чайного стола, Тайра рядом с ним. Они держались за руки, и один взгляд, брошенный на их лица, сказал Лидии правду. Затем Иван широко взмахнул рукой и воскликнул высоким, слегка ломким голосом:

— Здесь тоже есть новость для тебя, дорогая, но хорошая новость. Филип и Тайра поженились. Тайно, быстро, не сказав никому ни слова, поженились.