Шрамы как крылья - Эрин Стюарт

– Но боль – единственное, что у меня осталось. Если она уйдет, уйдут и родители. И я останусь одна.

Доктор Лейн крепче обнимает меня.

– Ты не одна.

– Нет, одна. Все меня бросают. Знаете, что я первым делом подумала, когда вы рассказали о Пайпер? Что никто из тех, кого я люблю, не задерживается рядом со мной надолго. – Высвободив руку, я обвожу широким жестом территорию бывшего дома. – Все ушло. Я одна.

– Когда? Когда ты была одна? – неожиданно строго спрашивает доктор Лейн.

– С той самой первой ночи пожара. Это и означает «единственный выживший».

Доктор Лейн кривит губы.

– Значит, в больнице? В окружении медсестер и врачей, которые старались спасти тебя? Когда Кора и Гленн круглые сутки сидели у твоей кровати? Когда Пайпер…

– А что Пайпер? – перебиваю я. – Она тоже скоро уйдет из моей жизни.

– Пайпер не пытается бросить тебя. Ей плохо. И ты нужна ей. А также Коре, Гленну и остальным, кто любит тебя. Ты нужна им всем, точно так же, как тебе нужна Пайпер, чтобы продолжать бороться.

– Я уже сказала, что не собираюсь предпринимать какие-то радикальные меры.

– Ава, я говорю не о смерти и жизни. Я о том, будешь ли ты из-за шрамов отталкивать людей или впустишь их в свою жизнь? – Она касается своего лица. – Ты не хотела оказаться в огне. Я тоже стала жертвой случая. Я могла все время злиться, могла отталкивать всех. Но у меня был выбор. И у тебя он есть. – Лейн прижимает руку к груди. – Тебе решать, как шрамы изменят тебя здесь. Тебе решать, сколько любви ты впустишь в себя. Той ночью в пожаре ты выбрала жизнь, и тебе нужно продолжать выбирать ее.

Поднявшись с земли, я бреду к месту, где на втором этаже находилась моя спальня. Остановившись на пятачке травы, я поворачиваюсь к доктору Лейн.

– Ничего я не выбирала. Отец вытолкнул меня из окна, и я упала прямо сюда, в жизнь, которую не выбирала.

Доктор Лейн задумчиво хмурится.

– Ты считаешь, что тебя вытолкнул отец?

Я киваю.

– Прежде чем обрушилась крыша, я видела, как он бежал ко мне. Он толкнул меня, и я упала. Прямо сюда.

Поднявшись на ноги, доктор Лейн складывает руки на груди и опускает взгляд на заросшее травой место, где той ночью меня нашла соседка.

– Ава, я видела полицейские отчеты. Тело твоего отца обнаружили в коридоре рядом с твоей комнатой. Ты права – они думают, что он пытался добраться до тебя. Но ему помешал рухнувший потолок.

– Он вытолкнул меня. Как еще я могла выпасть из окна?

Ветер закручивает пыль и пепел между нами, но доктор Лейн смотрит пристально, не моргая.

– Ава, твой отец не выталкивал тебя. Ты прыгнула сама.

Этого не может быть.

Я сажусь на траву и вспоминаю ту ночь. Обрывками видеоролика приходят воспоминания о падающем с потолка жаре. Паника, дым и жжение в горле. Я открыла окно, чтобы сделать вдох. Лицо отца сквозь пламя. Он шевелит губами. А потом я лежу на земле и вижу над собой звезды и соседку, которая говорит мне: «Держись»…

Я ложусь на прохладную траву, точно туда же, куда упала той ночью. Но сейчас надо мной не звезды, а пушистые облака. А вместо соседки – доктор Лейн, которая позволяет мне лежать столько, сколько захочу.

Если я и выпрыгнула из окна, то не осознавала, что ждет меня впереди. Я не знала, как буду выглядеть и что окажусь в одиночестве, когда очнусь.

Даже если в момент паники я выбрала жизнь, то как мне выбрать ее сейчас?

Надо мной появляется подсвеченный солнцем силуэт. Похоже на реалистичное дежавю, однако воспоминание вдруг начинает говорить.

– Вот те раз! – восклицает женский голос.

Я заслоняю глаза от солнца, и силуэт превращается в миссис Салливан, соседку, которая обнаружила обгоревшую меня той ночью. Прижав ладонь к сердцу, она наблюдает, как я поднимаюсь. Крепко обняв меня, миссис Салливан отстраняется на длину рук.

– Дай-ка посмотреть на тебя. Выглядишь замечательно.

Она с улыбкой изучает меня и вновь обнимает, на сей раз дольше. Отстранившись, кладет мне руки на плечи и проникновенно смотрит в глаза.

– Ты не представляешь, как я рада видеть тебя живой и здоровой.

По морщинистой щеке миссис Салливан катится слеза, соседка со смешком достает из кармана пожелтевший от времени платочек с вышитым розовым цветком и вытирает глаза.

– Какая же я глупая старая дурочка! – Сложив платочек, она хочет убрать его, но слезы все текут и текут, и миссис Салливан вновь вытирает их. – Я все время вспоминаю тебя. Мы молимся о тебе в церкви каждое воскресенье.

– Обо мне?

– Конечно, милая моя. Все мы. – Она качает головой. – Надо сказать, ты изрядно напугала меня той ночью. Пару раз я думала, что потеряла тебя навсегда.

Бо́льшая часть той ночи помнится расплывчато, но я никогда не задумывалась, как выглядела в глазах соседки. Как же сильно она испугалась, наверное, когда пыталась не дать мне отключиться, пока горел дом.

– Я так и не поблагодарила вас за свое спасение.

Слова звучат так жалко, так несвоевременно. Махнув платком, миссис Салливан смеется.

– О боже, меня и благодарить-то особо не за что. Откровенно говоря, я вряд ли сильно помогла тебе тогда.

Она берет мою руку в свои ладони и ласково похлопывает, не обращая внимания на неправильный большой палец. Ее кожа тонкая и мягкая по сравнению с моей.

– Я не стану притворяться, будто понимаю, почему Господь позволяет, чтобы подобные вещи происходили с хорошими людьми, такими, как ты и твои родители, – продолжает миссис Салливан. – Однако я знаю, что Он сводит людей не случайно, вот мой путь и пересекся с твоим той ночью. Твоя история стала частью моей жизни, и я знаю, что Он этого хотел, и наши с тобой сердца связаны.

Ее взгляд падает на останки моей прежней жизни.

– В пепле есть своя красота. Просто мы не всегда способны его разглядеть.

Обняв меня еще раз, соседка отступает и качает головой, будто не в силах поверить собственным глазам.

– Храни тебя Господь. – Промокнув слезы, она разворачивается и уходит к своему дому.

На миг мне хочется окликнуть миссис Салливан, сказать, что той ночью она меня спасла. Ее голос вырвал меня из темноты, помог остаться здесь, в этом мире.

А когда я очнулась, его сменили другие голоса. Коры, круглые сутки сидевшей у моей кровати. Гленна с его тихими увещеваниями. Доктора Шарпа. Бесчисленных медсестер. Доктора Лейн, которая стоит сейчас у машины и, как всегда, ждет меня.

Она права – я никогда не была одна.

Разве что один раз.