Наследница неба. Утерянные крылья - Александра Неярова

– Я так соскучилась, родной!

Стоящая в стороне Марина растерялась от чересчур эмоциональной встречи и поторопилась удалиться, пообещав заглянуть завтра на чашечку чая. Утром Яна, естественно, на работу не вышла, сообщив, что приболела и выпросила недельный отгул. Воспитательницу в детском саду также предупредила, что Дима несколько дней посещать не будет. Весь день наверстывала упущенное время с сыном: смотрели мультики, играли, готовили оладьи и пирог к ужину, ведь Марина обещалась на чай. А после посиделок, когда сына сморил сон, ревела в подушку, выплескивая всё горе и обиду. И следующую ночь, а на третью решила заканчивать с сыростью. Она с сыном будет жить дальше, забудет всё, как страшный сон.

Сегодня Яна проснулась вполне бодрой, но заглянув в холодильник, обнаружила скудный арсенал продуктов. Быстро сготовив на завтрак кашу с кусочками фруктов, поставила на стол и накрыла крышкой, чтобы не успел остыть. Разбудила трёхлетнего соню, накормила и включила мультики в настенном телевизоре. Кера улеглась среди плюшевых игрушек рядом с сидящим на диване Димкой. Наказав сыну смотреть мультики и не бедокурить, Яна направилась в магазин за продуктами. Сильно не переживала за сына, умная рысь присмотрит.

Яна потратила на покупки не более полутора часа. Припарковав у балкона бокар – дополнительная прихожая в современном мире находилась и на крытых балконах, – Яна прошла в холл удивившись тишине; подумала, что сыну надоели мультфильмы и он играется с рысью.

– Я дома! – побрела на кухню, крикнув на ходу.

– А мы тут с дядей игхаем в масинки! – спустя пару секунд донеслось в ответ из детской.

Яна замерла на пороге, сердце пропустило удар, а потом загомонило с утроенной силой. «Мы… с дядей…»

Никакого дяди не могло быть здесь. Марина с мужем и близнецами улетели ещё вчера на курорт, а посторонний просто не мог пробраться в квартиру! Побросав сумку с пакетами на пол, Яна кинулась в комнату. Но у двери детской замерла снова; неверяще смотрела сквозь мутное стекло, за которым двигалось два силуэта. Маленький, её сына, и большой, высокий, широкий. Такой смутно знакомый… До ушей долетали обрывки невнятных фраз, умиротворённое мурлыканье Керы и задорный смех. Детский и мужской. Этот голос, пробирующий мелкой дрожью до самых костей. Бархатный, когда владелец в настроении, такой желанный и чужой. Голос предателя и мерзавца.

«Этого не может быть…»

Ноги подломились, Яне пришлось вцепиться дрожащими пальцами в дверную ручку. Медленно повернула и толкнула дверь детской, та с тихим скрипом приоткрылась, явив материнскому взору жуткую картину: на ворохе светлых одеял гордо восседал её Димка, возя по постели машинкой, Кера преспокойно дремала на прикроватном коврике, а рядом с сыном сидел ОН.

– Ну здравствуй, невеста моя сбежавшая…

Нет. Это не мог быть ОН! Глаза подводят Яну! Но напротив сидел Седон. Князь тэргов. И взгляд чёрно–фиолетовых глаз такой настороженный, осуждающий. Будто это она виновата в чём–то!

– К–как ты… – губы повиновались плохо, Яне стало не хватать воздуха, она почувствовала, что оседает на пол. – Как ты… пробрался сюда, мерзавец?!

Последнее, что Яна запомнила прежде, чем провалиться во тьму, было детское: «Неестя?» и встревоженное «Мамочка!»

– Рея. Рея, открой глаза, – настойчиво звали, но веки слишком тяжелы, чтобы разлепить их.

В мыслях Яны царил непонятный гомон. Кто–то кричит, кто–то смеётся и плачет. Яна чувствовала телом, что лежит на кровати, что кто–то нежно проводит по лбу, щекам и подбородку грубыми пальцами. Разве такое возможно?

– Рея, пожалуйста… – не сдаётся мужской голос. – Проснись… Вернись ко мне…

Куда вернуться? К кому? И зачем? Но вот сквозь вязкий омут прорывается тревожный голосок:

– Мама! Мамочка! Плоснись! – захныкали.

Это же голос её Димочки! Сынишки! Сделав неимоверное усилие, Яна всё–таки раскрыла глаза и тут же упёрлась взглядом в ненавистного мужчину.

– Ты! – закричала и соскочила с кровати. Навалилось головокружение, Яна покачнулась, но устояла, воинственно указала князю на выход: – Руки прочь и убирайся из моего дома!

– Рея, подожди… – пытался достучаться Седон, выставив ладони перед собой, но Яна не желала слушать. – Сына напугаешь.

И правда Димка совсем притих на кровати, не понимая почему мама и хороший дядя ругаются. Смотрел испуганно на взрослых по очереди, прижимая к себе обеими ручонками игрушечную машинку. Лишь чёрная рысь продолжала спокойно себе дремать, не ощущая от вторгнувшегося в квартиру гостя никакой опасности.

– Послушай. Всё не так, как ты думаешь. Позволь объяснить…

– Не хочу я тебя слушать! – тон Яна сбавила, беспокоясь за сына. – Димочка, всё хорошо. Дядя уже уходит.

– П–почему дядя уходит? Он же мой папа… – растерялся мальчик и всхлипнул, предупреждая о близкой истерике.

– Папа?.. – ошарашенно просипела Яна, верно, ослышавшись. И когда, сволочь, успел представиться ребёнку?! Ярость вздыбилась внутри, Яна вновь накинулась на виновника своих бед: – Ты и моего сына хочешь заполучить?! Своего от Эйны тебе мало?! Ты вообще грозился убить Димку!!

– Что?! – взревел Седон, ужасаясь от дикости обвинений, но понимал, что любимая находится не в себе. – Да выслушай же меня! В ночь перед отлётом на Землю Геная подослала к нам в спальню своих алкаров! Твари подсыпали тебе в графин с водой яд, ты выпила, и теперь тебя одолевают самые жуткие страхи!

– Ты всё лжешь, чтобы запудрить мне мозги и отобрать сына! – Яне на глаза попалась фарфоровая статуэтка на стеллаже, она схватила её и, выставив перед собой, как значительную угрозу, бочком–бочком двинулась к плачущему сыну, загораживая собой. Седону пришлось отступить к окну, чтобы ненароком не спровоцировать заблуждающуюся на его счёт Реянну.

– Да нет же! Вот! – выудил из внутреннего кармана черной кожаной рубашки маленький синий флакончик с жидкостью. – Это противоядие. Выпей и всё вспомнишь.

– Не буду я ничего пить! Последний раз повторяю – убирайся!

Яна не собиралась слушать и верить предателю и убийце своего отца. Палачу целого королевства! Взирала на князя тэргов гневно и твёрдо, не думая сдавать оборонительных позиций.

– Ты не оставляешь мне выбора… – вздохнул тяжело.

Седону надоела пустая болтовня, он решил действовать радикально: отвинтил колпачок флакона и вылил содержимое себе в рот и, пока Яна не успела опомниться, ринулся на неё; скрутил одной рукой ей руки за спиной, а второй схватил за волосы на затылке и, минуя сопротивление, впился в губы, вливая в рот противоядие. Оттянул волосы назад сильнее, заставив рефлекторно проглотить горькую субстанцию. Яна закашлялась и выронила статуэтку, попавшая на стенки рта и глотки жидкость очень жгла, а затем всё онемело. Дышать с каждой секундой становилось труднее, началась одышка.

– Тише, тише… – говорил Седон, подхватив ослабевшую и хрипящую Яну под спину и уложил на кровать рядом с сыном.