Кротовский, вы последний - Дмитрий Парсиев

— Нет. Больше не попытаюсь.

— Это почему же?

— Слушай, как там тебя правильно называть…

— Называй графом Кротовским. Это факт, доказанный на суде.

— Как прикажешь… Кротовский… ты уж совсем меня за дрянь беспринципную не держи. Ты дважды проявил ко мне великодушие. Я этого не забуду.

Оп-па. Что-то новенькое. Гадюка способна на чувство блогадорности? Мое удивление Гадюка приняла за сомнение и взялась объясняться.

— Ты мог опубликовать ту статью. И моя репутация в тот же день укатилась бы в яму. Это был верняк. Хоромников просто разуверился бы в том, в чем я так старательно его убеждала. Но ты позволил мне сохранить лицо. Это был риск для тебя, но ты на него пошел.

Честно сказать, сам я не считал публикацию статьи оптимальным ходом. Униженная, оскорбленная баронесса опасней, чем баронесса чрезмерно самоуверенная и самодовольная, но этот довод я приводить, пожалуй, не стану.

— А сегодня ты отказался передавать мое дело в суд, — Гадюка даже потрясла головой, видимо, до сих пор не в силах в это поверить, — Моя вина даже доказательств не требует. Там ты на полную смог отыграться. И показания Посконникова бы в ход пустил. Ты мог меня уничтожить, Кротовский. Почему ты этого не сделал, черт бы тебя побрал? Объясни мне.

И вот что мне ей ответить? Напомнить, что я здесь чужак без году неделя, совершенно не знающий законов этого мира? И что интуитивно последовал намеку адвоката? Не, промолчу многозначительно.

— Кротовский, мы приехали, — сообщила Гадюкина, выводя меня из задумчивости, — Что дальше?

— Дальше?.. дальше, я надеюсь, ты позовешь меня к себе в гости.

— Тебе не обязательно получать мое приглашение, достаточно просто приказать.

— А я бы все же предпочел, чтобы ты меня пригласила.

— Как скажешь, приглашаю тебя в гости. Доволен?

— Почти… только обещай, что не будешь меня травить.

— Смеешься, Кротовский? Я и так тебя боюсь до дрожи в коленках… не веришь? Не верь… или ты… теперь поняла. Намекаешь на вассальную присягу…

Я даже близко не мог намекать на то, о чем не имею понятия. Но возражать благоразумно не стал. А Гадюкина достала перстень с изображением змеи, надела на палец и приложила руку к сердцу:

— Я, баронесса Ядвига Павловна Гадюкина, присягаю на верность графу Кротовскому и его клану. Клянусь ему в верности в делах и помыслах. Клянусь во всем быть опорой, а если понадобится, встать на его защиту, не щадя репутации своей, добра своего и жизни своей.

Может, мне показалось из-за солнечного блика, но как будто сверкнул ее перстень переливчатым светом и пошевелилась изображенная на нем змея. А следом и мой перстень блеснул в ответ, как бы принимая присягу. Хуягия, как сказал бы старый крот. Мне пока совершенно непонятны все эти тонкости. Раньше баронесса в клане числилась, но никакой присяги явно не давала. А теперь еще и присяга… надеюсь, это что-то значит.

— Вот теперь я совсем доволен, — сообщаю бодро, постаравшись не выдать сомнений.

Гадюка заперла машину, и мы пошли к ней домой.

— Надо будет сигналку тебе потом поставить. А то боязно во дворе оставлять такую навороченную тачку, — мой рачительный ум уже начал рассматривать ее авто, как часть кланового хозяйства.

Зайдя в квартиру, первым делом интересуюсь, есть ли у баронессы ванная комната. Она, разумеется, есть, с большой белой ванной, и в кранах течет как холодная, так и горячая вода.

— Отлично, тогда набирай мне ванну, будешь меня отстирывать и отмывать от тюремного амбре.

— Что касается стирки, позвоню вниз, — усмехается Гадюка, — Чтоб кого-нибудь прислали за твоей одеждой… ну а отмывать… деваться некуда, придется отмывать.

Она набрала мне в ванну воды и, когда я разделся, отнесла мою одежду за дверь и кому-то передала. Затем вернулась в ванную комнату и взяла в руки мочалку и мыло.

— Гадюка, ты же костюмчик свой ухайдакаешь.

— Ну извини, Кротовский, специальной одежды для твоей помывки у меня нет.

— Тогда просто раздевайся, — просто сообщаю ей и добавляю в шутку, — Но кружевной фартучек не помешает.

— Как прикажешь, — серьезно отвечает Гадюка и выходит из ванной.

Я хотел ей крикнуть, что могла бы раздеться и здесь, но не успел. Через минуту вернулась уже раздетая, держа в руках фартук, какой носят домработницы.

— У меня тут девка ходит убираться, — говорит Гадюка, — Кружевов на нем, правда, нет…

— Сойдет, надевай.

— А туфли? Туфли снимать?

— Как хочешь. Можешь, не снимать. Но если они потом станут влажными, претензии не ко мне.

Гадюкина начала меня намыливать. Фартучек быстро пропитался водой и прилип к ее телу.

— Кротовский, расставь немного коленки, — от горячего пара, идущего от воды, на лбу у нее выступила испаринка, — Я тебя там тоже намылю.

— Ради такого дела я готов подняться в полный рост.

Поднимаюсь на ноги, Гадюка мылит и «там тоже»

— Понежней, Гадюка… вот так… уже лучше… а вот так еще лучше… воду смой с него, а то мыла наглотаешься…

Через час я был отмыт и почти отомщен. Припомнил Гадюке все, что она вытворяла со мной в тюремной камере. Мою одежду еще не вернули, поэтому накинул Гадюкинский халатик, переместился в ее спальню и развалился на мягких перинах. Красота.

Гадюка притащила поднос с кофе и булками. Я бы съел чего посущественней, но и то неплохо. Ей я разрешил снять мокрый фартук, теперь она полностью голая, стоит передо мной чуть не постойке смирно.

— Присаживайся, чего ты из себя служанку безродную изображаешь.

— Может, мне так хочется. Чего ты, Кротовский, не понимаешь? Ладно, присяду… даже кофе с тобой выпью.

М-да. Гадюка у нас та еще любительница ролевых игр. Причем, она любит так, чтобы поострее… чтобы с перчиком…

— Что-то мне надоело тебя все время Гадюкой называть. Может, лучше уж по имени?

— Я ненавижу свое имя.

— О как. Ну давай придумаем тебе другое.

— Не нужно ничего придумывать, в детстве мне дали тайное имя… Ева.

— Красивое имя.

— Согласна.

Она подсела ко мне поближе и начала водить пальцем мне по груди и по плечам.

— Ты так окреп, — сказала она, — Раньше хилый был. А теперь такие мускулы.

Походы в межмирье даром не проходят.

— Расту потихоньку… Скажи мне, Ева.

— Спрашивай.

— Как так вышло, что никто, даже Филиппыч, не знал, что ты состоишь в клане Кротовских?